Озеро Радости
Шрифт:
* * *
Полноватая женщина, которая сорок лет назад могла быть отличницей, двадцать лет назад — чиновницей, а сейчас устала играть роли и превратилась в ту, кем хотела стать всегда — просто в бабушку, приносит книгу Артура Хейли «Аэропорт». С полуторамесячным опозданием.
— Почему просрочили? У нас по правилам пеню нужно взимать, — хмурит брови Яся.
Ей не хочется взимать пеню, она не знает, как оформлять зачисление в фонд библиотеки.
— Просрочила потому, что книжка неинтересная, — ворчит женщина. — Я думала, что это детектив. А это про то, как люди работают. Если бы у нас кто написал, как наш колхоз «Заря» работает — бухгалтерия,
«Действительно, не сдавать же книжку недочитанной», — соглашается про себя Яся.
— Но — полтора месяца! — вздыхает она.
— Девушка, вы у нас в музее вообще ни разу не были, хотя второй месяц тут живете! — весело возражает «просрочница», демонстрируя неплохую осведомленность в миграционном вопросе. — А вроде ведь — культурный человек! С высшим образованием!
— В Малмыгах есть музей? — не верит библиотекарша.
— Еще какой! У нас экспонаты не только районного, но и республиканского значения!
После непродолжительной дискуссии конфликтующие стороны заключают мировое соглашение: Яся выправляет в журнале дату выдачи книги на более позднюю и не берет пени, директор музея Ирина Трофимовна обещает провести ее как «студентку» и не взять платы за вход.
В субботу Яся надевает единственное привезенное из Минска платье, которое уже стало тесновато в бедрах из-за сидячей работы, и топает изучать историю района. Ирина Трофимовна встречает ее на кассе — из-за того, что ставка на музей одна, директор, экскурсовод, кассир и охранник вынуждены быть одним человеком, Ириной Трофимовной, которая, как выясняется, к тому же второй год на пенсии.
— Ну как вам Малмыги? — спрашивает музейщица, перед тем как перейти к экскурсии.
— Очень, очень нравится. Здоровый и чистый город, — отвечает Яся.
Ирина Трофимовна в первую очередь показывает экспонаты районного значения: ядро времен войны с Наполеоном, кирасу рыцаря тевтонского ордена (реконструкция), свидетельство о рождении знаменитого в масштабах области физика Степана Борисовича Моля, чучело белочки (хвост от времени утратил свои прикрепляющиеся свойства и лежит отдельно, рядом с животным), вороновский клад золотых и серебряных монет, имитированный желтой и белой фольгой с тиснением, меркаторовскую карту ВКЛ, вырезанную из учебника «Нарысы гісторыі Беларусі. Том першы» — тогда, когда из этого учебника еще можно было вырезать учреждениям культуры, находящимся на бюджетном обеспечении; ткацкий станок из пенополистирола, изготовленный на 3D-принтере для участия в выставке финской фирмы в республиканской выставке «Дизайн и упаковка», но изъятый на границе за ненадлежащее оформление документов и переданный в распоряжение областного управления культуры (оно не нашло для модели лучшего применения, чем музей в Малмыгах), ржавый штык винтовки Мосина, похожий на печной ухват, печной ухват, похожий на штык виновки Мосина, гусарский кивер с подвявшим черным султаном; набор стреляных гильз, костяной мундштук со следами зубов, владелец которых давно и явно превратился в прах, гранату, похожую на ту, что держит в руках памятник Марату Казею в Минске (под гранатой — полоска бумаги и подпись: «Обезврежено»), черно-белую фотографию броневика («На таком ездил Ленин, который на площади», — доверительно сообщает Ирина Трофимовна, допуская, что помимо того Ленина, который на площади, было много других Лениных, и каждый из них ездил на каком-то отдельном броневике). Тут также имеются второй том четырехтомного собрания сочинений Янки Мавра с автографом автора, автограф неразборчивый; чучело лося (один глаз выпал), царский серебряный рубль, пять копеек екатерининских времен, дамский веер («Понюхай, он все еще пахнет», — музейщица вынимает экспонат из витрины и тыкает Ясе в нос. Экспонат пахнет пылью и совсем чуть-чуть чем-то вроде духов «Красная Москва»), кость мамонта, коллекцию лаптей без обушника
Из коллекции экспонатов следует, что в разное время Малмыгами управляли лоси, ткачихи, Екатерина II, броневики, гусары, кокетки с веерами, лапти и тот Ленин, который на площади.
— А сейчас — самое интересное! — обещает Ирина Трофимовна и подводит ее к шершавому валуну из гранита.
По центру валуна процарапан едва различимый и заметно кривой крест. Белка с отделенным хвостом Ясе понравилась больше, но она не знает, как сказать об этом музейщице. В некотором смысле каждый, кто живет в Малмыгах, — белка с открепившимся от туловища хвостом. Или даже хвост белки, безжизненно лежащий рядом с хозяйкой. Валуну не хватает глубокого беличьего символизма, он бездушен и неприступен. Но Ирина Трофимовна совершенно очарована им.
— Это — один из двух экспонатов республиканского значения, находящихся на хранении в нашем музее, — нахваливает она гранит. — Нам пришлось разбирать крышу музея, чтобы кран его сюда поставил.
Яся смотрит наверх и убеждается в том, что крышу после установки валуна собрали обратно.
— Это — растущий камень из деревни Красное. Он когда был в земле, то рос. Сейчас, когда он у нас в экспозиции, это не сильно заметно. Но вообще, представляете, какое чудо: земля его как будто выталкивала из себя, по сантиметру в год.
— Как интересно, — вежливо соглашается Яся.
Теперь у нее задача, диаметрально противоположная той, что была с Виктором Павловичем. Ей мучительно хочется зевнуть, но нельзя. Подавить зевок куда сложней, чем его симулировать.
— Камень чудотворный, потому что на нем изображен православный крест, — добавляет музейщица.
— А здесь у нас второй экспонат республиканского значения, — говорит Ирина Трофимовна и с трудом открывает тяжелую черную дверь, в которую упирается коридор.
За дверью — абсолютно черная комната, по центру которой покоится большой параллелепипед, похожий на положенный плашмя холодильник «Атлант» в охристом корпусе. Лежащий «шкаф» подсвечен одним-единственным желтоватым светильником, разбрызгивающим жидковатый конус света из-под потолка. Яся подходит ближе и видит, что лежащий на полу продолговатый артефакт полупрозрачный, в нем угадываются очертания застывшей человеческой фигуры.
Ее ухо различает тихое бормотание. Именно в таком порядке — она сначала слышит монотонный голос и только затем примечает сидящую в углу на стуле бабулю, бубнящую какие-то заклинания, покачиваясь корпусом взад-вперед. Музейщица становится спиной к бабуле и громко и торжественно произносит, похлопывая ладонью по странному экспонату:
— А вот это — гордость нашего города! Спящая Царица.
— Что? — выдохнула Яся, но музейщица не услышала этого выдоха.
— В летописях и исторической литературе она также проходит как Плачка, или Царица Небесная и Земная. Этот экспонат является памятником истории и культуры первой категории. То есть она даже выше в перечне находящихся под охраной государства объектов, чем растущий камень из деревни Красное, он категоризирован второй степенью. Поэтому для нее у нас выделено отдельное помещение.
— Как вы ее назвали? Как? — охрипшим голосом переспрашивает Яся.
— Спящая Царица. Ну, то есть по документам она у нас проходит как «мумифицированные останки женщины предположительно XIII века», но все историки, которые на общественных началах тут устраивали экспертизу, написали потом у себя в интернете, что это именно она. — Время от времени Ирина Трофимовна говорит своим голосом, время от времени включает хорошо поставленную интонацию экскурсовода — тогда в ее речи становится меньше акцентологических и орфоэпических ошибок. — Тело не тронуто тлением, вы видите. По всей видимости, из-за бальзамических свойств состава, примененного для его консервации. — И добавляет от себя: — Как бунто спит! Правда?