Озеро скорби
Шрифт:
Нора снова ощутила себя лишней.
— Я бы не прочь взглянуть на то, что вы тут делаете, пока другие не подъедут.
— Понятно. Тогда пойдемте, — Урсула повела ее через небольшой овраг рядом с канавой, идя по колее, оставленной шиной гигантского трактора. — В низинах все еще немного топко. Просто ставьте ноги в мой след.
Нора последовала за Урсулой, внимательно ступая в ее следы, неустойчиво держась на ногах в мягком торфе. Справа находился прямоугольный бассейн — несомненно, это был конец канавы, в котором отражались ярко-синее небо и раздуваемые ветром облака. Рядом лежал искривленный обрубок болотного дуба; его бороздчатая пепельно-серая поверхность напоминала потрескавшийся полусожженный древесный уголь. На самом деле его никто не жег, поняла Нора. Все дело было в прикосновении опаляющего воздуха после многовекового погружения.
— Ветер
Урсула слегка обернулась к ней, продолжая идти вперед.
— Предупреждаю заранее, после целого дня, проведенного здесь, будешь чувствовать себя так, будто тебя выскребли до мяса. Торф проникает во все: в глаза, в волосы. Даже в поры. Отмыться почти невозможно, впрочем, не стоит и беспокоиться.
Нора посмотрела на руки Урсулы и увидела остатки черного торфа под ее ногтями.
Пока они поднимались по пологому склону слегка скругленного поля между двумя канавами, у Норы появилось знакомое ощущение не вполне твердой земли под ногами. Ей казалось, что она шла по сухой губке. Верхние полдюйма торфа загибались и разламывались на неровные кусочки мозаики, как грязь на иссохшем дне озера. Было ясно, что торф на этом участке не срезался вот уже несколько лет. Тут и там пробивались зеленые побеги; Нора узнала осоку, овечий щавель и жирянку, а за зарослями камыша лежали беловатые катышки, оставленные прятавшимися там зайцами.
— Вон там ваш человек, — сказала Урсула. Она указала на белый тент в сотне ярдов за участком раскопок. Его сторожил одинокий офицер Гарды [2] в форме, пристроившись на перевернутом белом пластмассовом ведре. Ветер все еще был силен, и бело-голубая лента, отмечавшая место находки, неистово колыхалась…
Трудно было представить себе, как это место выглядело тысячи лет назад. Очевидно, требовалось много людей, чтобы построить дороги, которые сейчас раскапывали Урсула с командой; вырубить тысячи деревьев; сделать колья; сплести изгороди из прутьев. Должно быть, на работу выходили целыми деревнями. Если болота были священными, то здешние места наверняка были святее всего — по заболоченному центру лишь кое-где островками были разбросаны клочки сухой земли. Что же здесь было в далеком прошлом? Место жертвоприношений? Кладовая? Смертельная ловушка? Трясина? Или здесь залечивали раны? Нора попыталась представить себе время, когда здесь были сплошные болота, которые кое-где пересекали плавучие дороги, это было страшное место, полное диких животных и разбойников. Она вообразила, как за последнюю сотню веков ледники сменялись лесами и одинокими лугами; озера постепенно засыпало землей, пока торф не стал глубиной в десять или пятнадцать метров, мертвый, но не разложившийся, невосприимчивый к разрушению. Это были родные места странных и примитивных плотоядных растений, изящных орхидей, мириада мошек.
2
Гарда — полиция Ирландии.
Посмотрев наверх, Нора увидела, что Урсула уже обогнала ее на несколько ярдов, легко перепрыгнув через канаву на другую насыпь. Ладони Норы начали потеть, когда она достигла канавы — она не была уверена, что сможет перемахнуть через нее. Нора увидела, как Урсула поворачивается, наблюдая за ней с едва заметным вызовом в глазах. Что она такого сделала, чтобы заслужить презрение этой женщины? Они только-только познакомились, а Урсула уже, казалось, невзлюбила ее. Нора собрала все свое мужество и преодолела канаву в один прыжок. Благополучно.
— А кто вообще нашел тело? — спросила она.
— Я, — сказала Урсула. — Мы вчера расчищали эту канаву, готовились начать здесь еще один срез. Я направляла Чарли Очкарика, одного из парней из Борд на Мона, пока он вел «Хаймак», и проверяла, чтобы он не сбрасывал почву туда, где должен быть срез. Он вывалил первую корзину, и я увидела, как из торфа что-то торчит. Сначала я подумала, что это кость какого-то животного, но это оказался большой палец болотного человека. Он все еще был на кисти, а та все еще была на руке, которая все еще была приделана к торсу. Бедный Чарли Очкарик. Чуть не обмочился, когда это увидел.
— Чарли Очкарик? Вы не про Чарли Брейзила, случайно?
— А, вы его уже встретили. Он самый.
Они добрались до палатки, и Урсула нырнула внутрь, не обратив внимания на робкое приветствие офицера Гарды. Нора последовала
— Ничего, если я…
— Делайте, что хотите, — оборвала ее Урсула. — Я за него не отвечаю, Найалл Доусон все чертовски четко разъяснил.
Только сейчас Нора поняла, что наткнулась на потенциально опасное соперничество. У археологов были свои территориальные разборки, как и у всех остальных; может, Урсулу просто раздражало, что она была из команды Музея. В чем бы ни заключались политические игры, Нора планировала занимать нейтралитет. Что ее меньше всего заботило, так это проблемы живых.
Она опустилась на колени и заметила, что невольно затаила дыхание. Торф был мокрый и рассыпчатый, он напоминал очень влажное волокнистое пирожное. Нора убрала несколько маленьких его пригоршней и увидела, что гигантский зуб экскаватора рассек человека под углом чуть пониже Диафрагмы, обнажив мускульную ткань и сморщенные внутренние органы. От мысли о таком насилии над хрупким человеческим существом, пусть даже мертвым, ее вдруг затошнило.
Норе никто не говорил, как необыкновенно хорошо сохранился этот человек. Голова, плечи и верхняя часть груди были почти не тронуты. Если «Хаймак» разрезал тело пополам, скорее всего, оставшаяся часть до сих пор лежала в насыпи у них под ногами. Кожа человека была насыщенного темно-коричневого цвета, типичная смуглость болотных тел. Из головы торчали пучки волос около полудюйма в длину, темные, но с безошибочным рыжеватым оттенком болотной воды. Анализ позволит установить, как давно они были обрезаны и каким видом лезвия. Нора снова обвела глазами очертания его лица. Она не хотела забыть ни одной детали этого мгновения и открывшейся перед ней картины. В течение следующих двух дней его сфотографируют со всех сторон и увезут из места, где он так долго спокойно спал. На трупе не было и следа одежды, но левый бицепс обвивал плетеный кожаный браслет, а за головой был свернут тонкий кусок изогнутой кожи. Нора полезла в карман куртки за увеличительным стеклом. Через толстую линзу она проследила шнур до тройного узла под правым ухом и увидела, как кожа врезается в ссохшуюся плоть. Она перебралась на другую сторону, чтобы лучше рассмотреть горло, и заметила как раз под лигатурой конец глубокой раны. Судя по положению пореза во внутреннем защищенном изгибе тела, Нора поняла, что он был нанесен не случайным движением лезвия машины. Очевидно, кто-то удавил этого человека и со зверской жестокостью перерезал ему горло.
Она подняла голову, и в ушах у нее глухо зашумело. Должно быть, вот такой же звук этот несчастный слышал перед самой смертью на болоте: звук порывистого ветра или еле слышный свист, с которым он проносился сквозь заросли дрока и вереска. А может, последнее, что слышал этот человек, были слова, которые прошептал палач перед смертельным ударом. Интересно, означал ли что-нибудь этот браслет на руке? Был ли он членом общества, убившего его, может быть, вождем высокого происхождения — или узником, заложником, изгоем? Добровольно ли он пришел к своему концу или его приволокли связанным, подавив сопротивление? Она представляла, что его убили в темноте, что это был какой-то тайный ритуал, свидетелями которого были только луна и звезды, но может, все было не так. Может, кровопролитие было частью общественного зрелища.
Нора вдруг осознала, что рядом с ней стоит Урсула Даунз.
— Кажется, кто-то хотел удостовериться в том, что он мертв, — сказала Урсула. — Вы видели колышки? Посмотрите на его руки.
Нора увидела, что в предплечья человека были вогнаны несколько тонких деревянных колышков диаметром в дюйм.
— Вряд ли вам стоит делать что-то еще, пока Найалл Доусон не приедет, — сказала Урсула. Она посмотрела на болотного человека и слегка ткнула его согнутый кулак носком ботинка. Нору от этого передернуло. Ей хотелось вытолкать Урсулу из палатки, прочь от хрупкого тела, но вместо этого заново укрыла тело мокрым торфом и вернулась наружу, к суровому солнцу и ветру.