Озеро смерти

Гардинер Мэг

— Довольно, — сказал Пэкстон. — Пора браться задело, если мы не хотим потерять запас оружия.

Шенил игнорировала его замечание. Картинно поставив ногу на водяной насос, она решила насладиться своим положением, дождавшись до последней секунды. Все, что я могла, — это напоследок столкнуть их лбами.

— Холт. Это он подложил пистолет в морозильник. Вы знали это с самого начала.

Ее взгляд сказал мне все.

— Кто? — переспросил Пэкстон.

Я сообразила, что Гаррет Холт скорее всего ненастоящее

имя.

— Агент из ОУР — тот самый, что направлял атаку ФБР. Человек, продававший вам оружие.

Пэкстон резко повернул голову, уставившись на Шенил:

— Он направлял атаку?

— Нападение было неизбежно. Так решили ФБР и управление Антитеррора.

— Федералы застрелили Курта.

В голосе Пэкстона слышалась злость. Шенил ответила:

— Исайя, ложась спать с собаками, просыпаешься с блохами. Такова цена, которую мы заплатили за возможность встретить грядущее с оружием в руках.

Мое сердце отчаянно забилось.

— Холт подбросил орудие убийства. Он убил пастора Пита. Ты всегда знала это, Шенил.

— Это правда? — спросил Пэкстон. Увидев безразличие Шенил, он заметно помрачнел. — Ты знала, но мне не сказала?

Шенил поправила свою одежду:

— К чему? Питу было предначертано умереть. Принимая судьбу, не задаешься механизмом ее осуществления.

Стоявшая сзади Табита разрыдалась.

Шенил с досадой фыркнула:

— И ты еще, наивная девочка. У тебя не хватит силы говорить с судьбой. Ты так же слаба, как и пастор Пит, во всех отношениях.

Пэкстон взглянул на нее с явным интересом:

— Что ты такое говоришь, женщина?

— Я говорю о предназначении, своем и Пита. Наши судьбы тесно связаны, но Пит совершенно не понимал этого. Впрочем, «Откровение» говорит достаточно ясно. Ясно как день. Свидетели пророчествуют, после чего их убивают, затем является женщина. Глава двенадцатая начинается буквально следующим: «И явилось на небе великое знамение: жена, облеченная в солнце…» Исайя, перестань смотреть на меня с такой злобой, все эти слова написаны на странице Библии.

Еще не оправившись от изумления, Пэкстон ответил:

— Шенил, под ногами твоими нет луны, и на главе нет венца из двенадцати звезд. Боже правый, та женщина была в положении! «…Имела во чреве и кричала от болей и мук рождения».

— Это в другом параграфе.

— Но в параграфе, отделенном двоеточием. То же самое предложение.

— В моей Библии стоит точка с запятой.

— Но только не в моей, короля Якова.

— Исайя, это поэзия.

— У тебя никогда не было детей и не будет. Той женщиной может быть Табита.

Лицо Шенил порозовело:

— Эта тощая выдра? Ты видишь на ней два крыла большого орла? «Чтобы она летела в пустыню в свое место от лица змия?» Нет, нежные плечи не выдержат. Клянусь тебе, Исайя, ты так же плох, как и Питер.

Она

посмотрела на Табиту.

— И что в ней такого? Надо же, бессовестная слезливая девица, а у мужиков от ее вида просто челюсти отпадают. У тебя ребенок от Брайана, а Питер не мог нормально ходить рядом с тобой. Теперь еще Айс…

— Шенил, мы с этим умрем. Ступай в гараж и введи код!

Она повернулась к Пэкстону:

— Что ты взвился? Наступила на больное место, мистер Мужчина?

Брайан почти незаметно сгруппировался, выбирая момент. Табита, не уставая заливаться слезами, бормотала что-то неразборчивое. Наклонив голову, я с трудом поняла ее речь.

— Шенил знала, где оружие.

Посмотрев искоса, я увидела, что Табита вот-вот лишится чувств. Но она продолжала шептать:

— Шенил спрашивала меня, где Брайан хранит пистолет. И я сказала. Она единственная могла сказать Холту, где оружие Брайана.

На мгновение я задумалась, продолжая смотреть на Табиту, затем перевела взгляд на Шенил.

— Ты нарочно сделала так, что Холт убил твоего мужа, — сказала я.

Пэкстон нахмурился, и на его лице пролегли суровые морщины. Я продолжила мысль:

— Она говорила, будто Пит должен принять свою судьбу. Имея в виду, что Вайоминг не захотел отдавать власть над «Оставшимися» и его пришлось устранить.

Пэкстон смотрел на Шенил.

— Спроси ее, — сказала я.

Лицо Пэкстона стало твердым, как наковальня.

— Неужто так? Я имею в виду — пророчествовал ли пастор Пит о двенадцатой главе и о трех днях? Не твоя ли это уловка?

— В чем его вина, Шенил? Питер слишком часто говорил о твоем прошлом? — спросила я.

Шенил ответила только Пэкстону:

— А чего ты, собственно, ожидал? Меня ударили в спину. Он хотел вышвырнуть меня из церкви. Меня!

Конечно, ведь это разрушало все ее планы, лишало накопленной силы и оружия.

Шенил с нескрываемой злобой взглянула на Пэкстона:

— Пит ослеп, и ты сам это знаешь. Известность и страх лишили его зрения. Все, что он видел, — это собственное изображение на экране телевизора и микробы, кишевшие, как считалось, повсюду. Пит превратился в ущербного калеку и более не мог вести «Оставшихся» на битву со зверем!

— Не следовало укорачивать его век. Это не по Библии.

— Он сам навлек на себя беду. И его кончина могла быть вполне мирной. Он бы ушел, получив то, с чем так любил бороться: инфекцию. Оказалось достаточным, чтобы его лизнула собака, всего один раз — после того как Пит порезался бритвой.

Она положила руки на бедра.

— Но бешенство работает слишком до-о-олго… Что за идиотское биологическое оружие… Похоже, Курт Смоллек оказался не самым спелым горошком на мозговом поле. Исайя, я проклинаю тот день, когда ты убедил поручить это Курту.