Озеро во дворе дома
Шрифт:
О, как, мы еще не знакомы, но девица ловко перешла на «ты», подумал Лау и вновь согнулся в шутовском полупоклоне:
– Я восхищен и потрясен вашим величеством. Только двух печенюшек мало. Не наелся. Прошу добавки.
– Добавка будет завтра, – безжалостно отрезала девица. – Когда подашь кофе в постель и обязательно – слышишь, обязательно! – раздобудешь свежих сливок. Без них кофе невкусный и жизнь не мила.
Лау задумчиво почесал бритый затылок и достал из сумки очередной бутерброд с салями и только открыл рот, чтобы откусить большую часть бутерброда,
– Люди! Гад жрет бутерброд, честно мной заработанный! Не для того я юбку задирала, и всем подряд давала, чтобы он так сытно жрал. Дивись, що робиться!
От неожиданности Лау так и остался с открытым ртом, а дальнейшие события произошли в темпе вальса, на счет:
– раз, – девица вырвала из его рук бутерброд,
– два, – откусила от него,
– три, – он только зубами клацнул.
Если до этого поведение дневной красавицы вызывало у него веселую усмешку, то теперь он разозлился. Хваленое равнодушие исчезло. Захотелось разложить девицу на постели, содрать джинсы и всласть хлестнуть ремешком по нежной попе. Лау закрыл глаза и мечтательно улыбнулся, представляя сию экзекуцию. Гнев моментально прошел.
Когда Лау открыл глаза, дневная красавица с невинным видом аккуратно откусывала от бутерброда и чуть не урчала от удовольствия:
– Беру тебя в мужья, – безапелляционно заявила девица. – Ты доказал, что можешь ухаживать, кормить и поить юную беззащитную девушку.
Лау расхохотался:
– Я отказываюсь, даже и не мечтай.
– Ты был женат? – уточнила девица.
– Да.
– Значит, умеешь обращаться с юными нежными девами, которые подчас сами не знают, чего хотят. Надеюсь, желание содрать с меня джинсы и настучать по моей нежной попе уже прошло?
– Не было у меня такого желания, – хмыкнул Лау.
– Было, не спорь со мной, – безапелляционно отрезала дневная красавица. – По твоей мечтательной физиономии вижу. Однако хорошо, что ты сдерживаешься и не воплощаешь в жизнь свои садистские наклонности. Уважаю за сдержанность. Еще приношу свои извинения за некоторое, ммм, вежливое хамство с моей стороны. Когда я волнуюсь, плету, не пойми что и зачем. За кофе отдельное спасибо. Давно не пила такой хороший кофей. Здесь в магазинах одна дрянь.
– Извинения принимаются, – легко сказал Лау. – В самом деле, встретились и расстались. Он же равнодушная чурка. Так выражалась его бывшая жена. – Кофе могу отсыпать или приходи каждое утро. Буду угощать. Скажи, зачем ты вернулась и долго вокруг меня хороводы водила? Тебе что-то надо от меня?
– Надо, – вздохнула девица. – Очень надо. Я хочу выбраться отсюда.
– В чем проблема? – удивился Лау. – Бери билет и уезжай.
– В том-то и дело, что билет взять просто. Сложно уехать отсюда. Я пять раз пыталась, и не получилось! То опоздала, то забыла, то проспала, то праздничные дни.
– Какие? – не понял Лау.
– Что у женщин бывают. Должен знать, если был женатый. Сам же хвастался.
– Извини, –
– Проехали. Ты здесь новенький, можешь сразу развернуться и уехать, и меня взять. Только так могу выбраться отсюда. Я отблагодарю, не пожалеешь.
Он скептически посмотрел на девицу:
– Не поверю, что такая девушка здесь одна и без толпы преданных кавалеров.
Она всхлипнула. Выглядело это немного наигранно, но девица сама устанавливала правила игры, Лау только зритель.
– Кавалеры, к сожалению, сплыли. В прямом смысле слова. До одного.
Он опять промолчал, девица должна сама, без подсказок, рассказать о своих внезапно исчезнувших поклонниках. Теперь его ход:
– Хорошо, через недельку…
Девица всплеснула руками:
– Через неделю ты завязнешь, как муха в сиропе или утонешь в этом болоте. Сожалею, зря время на тебя время потратила.
Девица посмотрела на часы. Это были скромные, японские, в стальном корпусе Elegance Collection от Grand Seiko. Хорошо, что часы были не в корпусе из розового золота и не усыпаны бриллиантами. За такие часы, если бы предложила в качестве благодарности, её, от греха подальше, предварительно очистив карманы, заботливо утопили в одном из провальцев. Местным доверять опасно. Поэтому дневная красавица искала именно такого, как Лау, что не польстится на сравнительно недорогие часы.
Девица подскочила к окну:
– Иди сюда и запоминай. Сейчас – восемь тридцать.
Он замешкался, и девица подогнала его:
– Бегом, иначе пропустишь интересное. Возможно, это пригодится.
Через немытое оконное стекло он увидел, как мимо гостиницы четверо ражих мужиков тащили какие-то странные решетчатые конструкции. Конструкции были тяжелые, и на лбах мужиков, хоть и был теплый осенний день, блестел пот. На затылках, как плевки, чудом держались засаленные кепчонки 2 . Они были босиком.
2
Кепчонки как плевки – данное выражение использовал А.Мариенгоф в романе «Циники», а автор его просто повторил
Мужики выглядели усталыми, словно оттоптали не один десяток километров, но не выпускали странные конструкции из рук.
– Зачем на руках несут? – удивился Лау. – Можно же в грузовик положить и отвезти. Кто на плечах носит такие тяжести?
– Вот и я о том, – задумчиво протянула девица. – Я выходила, спрашивала, они отшучивались и ничего толком не говорили. Каюсь, приставала к аборигенам, крепко приставала, гладила и руки выкручивала, но они молчат. Швайне руссишь партизанен! Как я теперь понимаю немцев! Ответь сразу и честно, получи пулю в лоб и радуйся, что долго не пытали и не издевались! Это нерационально и абсурдно, каждый день таскать по городу такие тяжести. Я специально город обошла, и не увидела, где эти конструкции должны быть установлены.