Ожерелье Дриады
Шрифт:
– И это тоже, – сказал Пуфс. – Но все же важнее было другое: очевидное предательство, какое и свет не сможет оспорить. Такое, чтобы вы все втроем о нем знали и все на него пошли…
– Когда мы предавали? – угрюмо спросил Чимоданов.
– Ну здрасьте! А клещ из Тартара? А согласие быть со светом, но работать на мрак? Разве это не предательство?..
– А вам-то какая выгода?
– Да такая и выгода. Вы забыли вернуть кое-что чужое, – вкрадчиво напомнил карлик.
– Что вернуть? – огрызнулась Ната. – Эйдосы? Они не ваши!
– Твой
– Вы их не получите! А отнять их нельзя! – упрямо заявила Ната.
– Нельзя отнять чужое, а свое забрать всегда можно. Вы сами их нам отдали своим предательством… Прасковья! – нетерпеливо окликнул Пуфс.
Совсем близко от своего лица Ната увидела широко распахнутые, жуткие глаза наследницы.
– Пощади! – не помня себя, шепнула Вихрова.
– За что тебя щадить-то? Ты для меня ничего не сделала. Где мой Меф?
– Мы плыли в разных байдарках, – поспешно сказала Ната.
Прасковья не ответила. Ее глаза расширились, стали страшными, как у совы. Ната закричала, рванулась, попыталась хотя бы не смотреть в зрачки, но собственные веки уже не подчинялись ей. Мгновение – ее наполнила чернота, она покачнулась и упала, ощутив себя воздушным шаром, в который вогнали иглу.
А Зигя уже подтаскивал к Прасковье Чимоданова и Мошкина. На плечах у гиганта прыгал Пуфс.
– И этих двоих сюда! А ведь, пожалуй, Прасковья теперь станет сильнее Мефа! – услышал Евгеша голос карлика.
Когда Мошкин очнулся, первым, кого он увидел, был Чимоданов. Тот стоял у сосны, мутузил дерево ободранным кулаком и всхлипывал. Евгеша даже не сразу понял, что это за звук.
– Очухался? – мрачно спросил кто-то.
Мошкин повернул голову и увидел Нату. Вихрова мрачно сидела на земле и, зачерпывая хвою, насыпала ее себе на колени.
– А где Арей? Прасковья? – спросил Мошкин.
– Нету их, – ответила Ната серым и опустелым голосом. – Чего им тут теперь делать? Тю-тю.
Евгеша недоверчиво моргнул. Он попытался призвать шест, но с равным успехом мог бы окликнуть и луну. Чимоданов перестал избивать дерево. Повернулся.
– Ну что, идем, что ли! А то я замерз и жрать охота, – сказал он решительно.
– Куда, к Эссиорху и Буслаеву?
– Да ну их! Нужны они теперь! В Москву уж лучше и по домам, – проговорил Петруччо, махнув рукой.
– Что, пешком в Москву? – не понял Мошкин.
Чимоданов обозвал его дураком.
Евгеша шагал молча. Ната и Петруччо ругались и грызлись, ища виноватого. Получив друг от друга кучу словесных тумаков, сошлись на том, что виноват во всем безответный Мошкин. Часам к восьми утра они вышли на грунтовую дорогу.
Послышался гул грузовика. По грунтовке, грохоча, медленно тащился «Урал»-лесовоз, груженный
Лесовоз остановился с неохотным скрежетом.
– Чего надо? Подвезти, что ль? – крикнул, выглянув, парень в кепке.
– К железной дороге. На станцию, – сказал Чимоданов.
Ната по привычке выдала лицом атакующую волну. Прежде такой дозы магии хватило бы, чтобы парень, бросив грузовик, на руках донес ее до Красной площади. Сейчас же он только гоготнул и нетерпеливо хлопнул ладонью по гудку.
– Че кривляться-то? На бревна полезайте и держитесь, чтобы не сбросило. До Салавири довезу, а дальше уж на рейсовом автобусе, – решительно сказала кепка.
Глава 15
Лучший друг Мурашика
Наибольшее число обломов поджидают человека на путях к собственным удовольствиям. Не ходи этими путями, и обломы напрасно будут дежурить в кустах.
Таамаг посмотрела на компас.
– Север вон там! А нам туда: значит, на восток! – произнесла она.
– В самом деле? Ты сама додумалась или тебе кто-то подсказал? – порадовалась за нее Радулга.
Она не учла, что иронии Таамаг не понимала. Даже невинный вопрос вроде: «А где бабушка? Ты ее бросила на даче?» – принимала в штыки и обижалась так, будто ее обвинили в том, что бабушку она бросила в пропасть. Разговаривать с ней надо было не просто осторожно, а суперосторожно. Говорил, а сам точно по тонкому льду шел. Вот когда вспоминалась фраза: «Слово серебро, а молчание золото».
Вот и сейчас Таамаг выпад Радулги поняла не сразу, но когда поняла, возмутилась.
– Когда-нибудь я тебя прикончу! Пока же тебя спасает то, что ты плетешь прикольные лампы из винограда, – сказала она на полном серьезе.
Ирка изумленно уставилась на Радулгу. Она прежде и не подозревала, что валькирия ужасающего копья плетет что-то из лозы, а не только бегает с копьем с утра до вечера.
– Девочки! Вы на работе! – привычно прикрикнула Фулона.
Она шла, часто посматривая на подробную военную карту. Заглянув к ней через плечо, Багров увидел, что на карте синим маркером проставлена куча точек, которые образуют не до конца замкнутую окружность.
– Это места, где мы развесили мяту, – пояснила Фулона. – Мы сейчас тут, движемся со стороны незамкнутой части подковы.
– А дриада?
– Дриада, по логике вещей, где-то в центре. Мы ее загоняем, как волка красными флажками. Ты ничего особенного не чувствуешь? – спросила Фулона у Ирки.
Та прислушалась к себе и покачала головой.
– Пока нет… Глупо, что кто-то может бояться мяты. Она же приятная.
– Ходить в марлевой повязке, когда на березах появляются сережки, тоже глупо. А тут это еще и дело принципа! – хладнокровно заметила Фулона.