Ожерелье из золотых пчел
Шрифт:
Сатуру все это казалось дурной блажью. А девчонка нравилась. Необычная. С такой позабавиться – одно удовольствие. Так он себе говорил.
А только был у Мины и еще один дар. Когда она на тебя смотрела, казалось, вокруг струится сияющий поток любви, а на тебя льется теплый ласковый свет.
Сатура это особенно злило. Они с Миной оба росли без матерей: жена Рыжего умерла при родах, жена Миноса Третьего – от несварения желудка: слишком обильными были у них пиры. Супруги и любовницы царя менялись, но до царского
Сатур думал, что и не бывает ничего такого. Никакой любви. Раз у него нет, значит, ни у кого. А выходит, ошибся.
Ему хотелось оскорбить Мину, ударить, унизить, растоптать то непонятное, что так его тревожит.
И одновременно – закрыть ее у себя в покоях. И смотреть. Если дан ей такой свет, зачем дурочка Мина тратит его на всех подряд?
Вот только ни того, ни другого нельзя. Пока нельзя. Мина стала младшей жрицей, да еще ходит у Климены в любимицах.
– Пропусти! – словно услышав его мысли, решительно сказала Мина. И Сатур, хохотнув, шагнул в сторону.
Ничего. Скоро, очень скоро они увидят.
Мина спешила на пристань. Путь неблизкий, но она теперь почти каждый день туда бегала. Ну как – бегала? Выходила из дворца на дорогу и смотрела, нет ли попутной воловьей повозки. С утра закупщики из таверн, пекарен, дворцовой кухни, мастерских ехали на прибрежный рынок за товаром. На пристани торговцы из Месопотамии, Фив, Африки, Египта сильно скидывали цену. Мину на попутные повозки охотно сажали: встретить жрицу на пути – к удаче. А такую молоденькую – просто к удовольствию: поболтать да поглазеть.
Мина тоже вроде бы ехала на прибрежный рынок. Но на пристани первым делом смотрела: что за корабли пришли из Тиры. Не тот ли, где служит Яр? И сама пугалась своих мыслей. Увидит его – что скажет? Вдруг он и не помнит ее совсем?
Сегодня новых судов не было. Несколько торговых парусников да рыбацкие суденышки. Мина поплелась к рынку, где шумел веселый утренний торг. Здесь пахло только что выловленной рыбой – она еще трепыхалась в огромных корзинах, – неведомыми разноцветными плодами, что россыпью лежали на длинных грязных столах, и смесью острых пряностей, ударяющих в нос.
Толстый африканец в оранжевой юбке, с бусами из чьих-то зубов на шее никак не уступал одному из молодых ювелиров слоновьи бивни. Вокруг собралась толпа болельщиков.
– Хороший товар! Хорошая цена! – цокал африканец по-критски: хочешь что-то продать – научись убалтывать покупателей на их языке.
– Что это за бивни? Все желтые! Твой слон от старости умер сто лет назад! – оглядываясь на разинувших рты слушателей, задирал продавца юный щеголь.
– От какой старости! Еще две луны назад бегал! Я лично его убил!
– Прадедушка твой его убил, и то слон его попросил: добей, нет сил больше мучиться!
– Говорю
– Хитрый какой! Нашей богиней клясться! Ты своим богом поклянись! Кто он у вас? Покровитель врунов?
Толпа загоготала.
– Мина! – окликнул кто-то сзади. И она, еще не обернувшись, узнала. Климена.
– Так и думала, что найду тебя здесь! – ласково сказала Верховная жрица, выглядывая из легкой золотой коляски, в которую были запряжены два коричневых быка.
– Я… За свежей рыбой. Для отца…
– Конечно. За чем же еще? – Климена улыбнулась. – Они прибудут через два дня.
– Кто? – Мина спрятала глаза.
– Яр. И другие участники состязаний со Священным быком. Да не смущайся. Станешь старшей жрицей – выйти замуж не сможешь. Но любить боги не запрещают. Садись, мне надо с тобой поговорить.
Мина забралась в изящную, расписанную золотыми пчелами и цветами шафрана коляску, которая тут же повернула не ко дворцу и не к причалу, а к длинной косе, выдвинувшейся в море. Там в тени под пальмами стояла скамья.
Возницу Климена оставила на дороге. К скамье повела Мину тропкой между цветущими рододендронами.
– Ты готова к состязаниям? – спросила, усаживаясь и кивая Мине на место рядом. – Учти, Арья – отличная гимнастка. Я видела, как она перескакивала через спину обычного быка. А он был побольше и позлее, чем Священный белый бык.
– Я готова. – Мина открыто взглянула в глаза Климены: этого разговора она не боялась, не то что про Яра…
– Не хочу тебя пугать. Но у меня есть враги, которые захотят навредить и тебе. Арья все сделает, чтобы стать второй жрицей – для начала. Да и братец ее… Это очень важно. С этого дня ничего не пей и не ешь из чужих рук. Не ходи в таверны.
– А в пекарню? К Пафосу? У него такие вкусные сладости!
– Только если он при тебе достанет из печи целый лист. И еще. Если тебя куда-то позовут… Скажут, от меня или из школы жриц. Иди, только если гонец скажет вот это слово: «Акалла».
– Акалла… Красивое. Что оно значит?
– Так звали дочь Миноса Первого, которая стала первой Верховной жрицей. Она, как и ты, понимала язык животных. Но, может, ты пойдешь дальше. Ведь ты умеешь с ними разговаривать. Запомнила?
Мина кивнула.
– Тогда увидимся на совете.
Климена встала, собираясь уйти. Но наткнулась на нерешительный, просительный Минин взгляд.
– Что-то хочешь спросить?
– Я… Нет… Да… А правду говорят: если ночью пойти на гору Юкта и бросить в огонь для богини Рато мертвую лягушку, толченый шафран и цветок амарилиса, то твой избранник влюбится в тебя на всю жизнь?
– Откуда ты только эту глупость берешь!
– Нет, не глупость! У нас двум девчонкам помогло!
– Что ж сама не сходила, не проверила?