Ожерелье казненной королевы
Шрифт:
Точнее, только попыталась это сделать. Потому что ноги мои приросли к асфальту. Честное слово, у меня было именно такое чувство, как будто через подошвы пятки пустили корни. Старик подошел ко мне совсем близко. В неверном свете уличного фонаря я увидела его глаза, из которых смотрела на меня темная бездна.
– Вы пойдете со мной… – Голос его был спокоен и даже мягок, но сопротивляться было невозможно.
– Зачем? – еле слышно спросила я, собрав последние силы, чтобы голос не дрожал.
– Дитя мое, я не сделаю вам ничего плохого… – Он улыбнулся. – Нам нужно
Отчего-то я ему снова не поверила.
Но пришлось идти. Я с трудом оторвала ноги от земли и пошла потихоньку, как дряхлая старушка. Хорошо, хоть Эльзу не надо за собой тащить, теперь старик вел ее сам. Я не смотрела по сторонам, перед глазами плавали какие-то цветные картины, и незнакомый голос говорил монотонно, будто читал закадровый текст:
…Тем временем итальянский граф приехал в скромный домик, который он снял в Версале под чужим именем. Оставив коня на попечение слуги, он прошел в жарко натопленную комнату, сбросил черный плащ и подошел к столу, чтобы взглянуть на свою добычу.
Руки его дрожали от волнения.
Он завершил изящную комбинацию. Обвел вокруг пальца и наивного кардинала, и хитроумную Жанну де Ламотт с ее простодушным возлюб-ленным. Теперь в его руках было самое дорогое ожерелье в мире, которое принесет ему сказочное богатство… Ему больше не придется ублажать высокородных болванов вульгарными фокусами, не придется добывать фальшивое золото для мелких немецких князьков…
Чтобы преодолеть волнение, Калиостро наполнил серебряный кубок бургундским вином, сделал большой глоток и только после этого вооружился маленьким кинжалом и срезал с футляра печать кардинала.
На мгновение зажмурившись, как ребенок в предчувствии рождественских подарков, он открыл футляр, взглянул на его содержимое…
И не сдержал гневного вопля.
Вместо бесценного ожерелья в футляре лежал обшитый бубенцами колпак, из тех, которые носят ярмарочные шуты.
– Жанна, Жанна! – проговорил Калиостро, разглядывая колпак и вспоминая слова, которые сказала Жанна де Ламотт в тот день, когда он встретил ее в парке возле Большого Трианона:
«Просто удивительно, как легко оказалось его обмануть! Просто удивительно, как доверчивы бывают мужчины!»
Тогда он принял эти слова только на счет кардинала де Рогана, а хитрая бестия имела в виду и своего молодого сообщника, и его самого, блистательного графа Калиостро…
Когда она успела подменить футляр?
Услышав вопль хозяина, слуга открыл дверь и заглянул в комнату.
– Что-то случилось, мой господин? – спросил он графа, который примерял шутовской колпак.
– Кого
– Вас, мой милостивый господин! – ответил слуга, привыкший к его чудачествам.
– Нет, Джузеппе, ты видишь перед собой круглого дурака, которого сумела обвести вокруг пальца смазливая бабенка!
Впрочем, граф Калиостро никогда не останавливался на полпути.
Допив бокал бургундского и слегка закусив, он велел слуге снова седлать коня.
– Куда вы собрались в такой поздний час? – ворчал слуга. – На улицах небезопасно!
– Не твоего ума дело, болван! – одернул его хозяин. – Делай что я сказал!
– Да уж и то, мое дело маленькое, но хоть бы лошадку-то пожалели…
Граф не стал его слушать. Вскочив в седло, он поехал на другой конец Версаля, где снимала домик хитроумная Жанна де Ламотт. Он не сомневался, что, если встретится с Жанной с глазу на глаз, сумеет убедить ее поделить с ним ожерелье. Во всяком случае, прежде магнетическое воздействие его не подводило.
Подъехав к знакомому домику, граф спрыгнул с коня, схватил его под уздцы, подошел к крыльцу и негромко постучал в дверь рукоятью своей шпаги.
Окна в домике были темными, и на стук никто не вышел.
Граф подождал еще немного и снова постучал – на этот раз бронзовым дверным молотком, сделанным в форме изящно изогнутого морского конька.
Наконец в одном из окон зажегся свет, за дверью раздалось шарканье, и заспанный женский голос проговорил:
– Кого там черти принесли? Порядочные люди в такой час сидят по домам!
– Откройте, у меня есть важные новости для госпожи графини!
Дверь со скрипом отворилась.
На пороге стояла простоволосая женщина лет пятидесяти в засаленном халате, накинутом поверх ночного платья. В руке у нее была свеча.
Подняв эту свечу, женщина вгляделась в лицо графа и укоризненно проговорила:
– С виду вроде благородный господин, а шляетесь по ночам, как какой шаромыжник, мешаете спать добрым людям!
– Говорю тебе – у меня важные вести для госпожи графини! – недовольно повторил Калиостро. – Позови свою хозяйку!
Для подкрепления своих слов он сунул в удачно подвернувшуюся руку служанки монету в два су.
Та проворно спрятала монету в карман, но не пошла за хозяйкой. Вместо этого она проговорила: