Ожерелье невесты
Шрифт:
И все же она не жалела, что переставила фигуру. Может быть, этот взрыв эмоций пошел графу на пользу, дал выход накопившимся тяжелым чувствам. Она не могла забыть, каким он был – настоящий огнедышащий дракон со сверкающими глазами.
Без сюртука, с закатанными рукавами рубашки, обнажающими прекрасной формы руки почти до локтей, в обтягивающих панталонах, обнаруживающих узкую талию и длинные мускулистые ноги, он тяжело дышал, отчего его мощная грудь производила еще большее впечатление.
В первый раз с момента их встречи, пусть и в гневе, он смотрел на нее. То есть по-настоящему
В глубине души ее давно тревожила странная тяга, которую она испытывала, сталкиваясь с графом. И вот, о Боже, худшие страхи подтверждались. Она неравнодушна к графу Бранту!
Это нелепо. Совершеннейшая глупость. Она ведь даже не уверена, что он ей нравится. И она определенно не доверяет ему; помимо всего прочего, он граф, а она всего-навсего прислуга. Даже если бы он знал, что она дочь барона, после всего, что она наслушалась о нем, он должен был стать последним из мужчин, который мог бы заинтересовать ее.
Разве не далее как сегодня утром мисс Хоникатт, стоя в буфетной, хихикала, пересказывая услышанное от Элис Пейн, камеристки виконтессы Уэстленд?
– Элис говорит, наш граф совершенный жеребец. Он может услаждать женщину всю ночь и наутро не утратить рвения. Она говорит, что у ее светлости после свидания с ним неделю все болело.
Как и всякая другая девушка, Тори надеялась однажды выйти замуж. За доброго и внимательного человека, непременно настоящего джентльмена, такого, как ее отец, который никогда не сказал резкого слова ни дочерям, ни жене.
И уж конечно, не за такого человека, как Брант, с его взрывным характером и взрывными страстями.
К счастью, если не считать горячих взглядов, которые он бросал на нее прошлой ночью, естественных, как она считала, для мужчины в присутствии полуодетой молодой женщины, лорда Бранта интересовала только Клер. И Тори поклялась сохранять бдительность. Если Брант был хотя бы наполовину таким распутным, каким казался, Клер оставалась в опасности.
Тори еще более укрепилась в решимости оберегать сестру от графа.
Глава 4
– Тори? – Клер бросилась к сестре вверх по лестнице. Прошло три дня с тех пор, как граф ворвался в комнату Виктории, и все, казалось, вошло в норму. – Слава Богу, я нашла тебя!
– В чем дело, милая?
– Это все миссис Грин и ее дочка, Гермиона. Они сегодня не работают. Миссис Грин сказала, что у нее лихорадка и что Гермиона тоже заразилась.
– Лихорадка? Утром они обе выглядели совершенно здоровыми. – Тори вспомнила, что этим служанкам она поручила приготовить две комнаты для леди Эймз, одной из кузин графа, и ее маленького сына Тедди, которые должны были приехать в гости. Это была еще одна попытка добиться увольнения Тори, и в данном случае она ничего не могла поделать.
Она посмотрела вниз, на старинные часы у входа. День быстро катился к вечеру. Все слуги были заняты и нехотя выполняли порученную им работу. Любая попытка изменить привычный для них порядок вещей приводила только к большей неразберихе.
– Я
Клер заторопилась во двор, а Тори спустилась вниз за шваброй и ведром.
Все комнаты особняка были прекрасно обставлены; для гостей лорда Бранта она выбрала две их них с видом на сад, одну в мягких персиковых тонах, а другую – в серовато-голубых. Решив, что для мальчика больше подойдет голубая комната, она начала уборку с нее. Открыла окна, впустив летний ветерок, взбила пышные подушки, стряхнула пыль с каминной полки и висящих на стенах картин. То же самое она проделала в соседней комнате, радуясь, что постели уже застланы, и под конец принялась протирать инкрустированные паркетные полы.
Она усердно оттирала особенно упрямое пятно, когда в поле ее зрения появились сияющие мужские туфли. Она подняла глаза выше – на длинные мускулистые ноги, затем на широкую грудь и на удивительно широкие плечи.
– Милорд?
– Какого черта вы здесь делаете?
Она опустила глаза и увидела, что ее юбка намокла, белая блузка стала влажной и облепила приподнятую корсетом грудь, через тонкую ткань просвечивали соски.
Брант, должно быть, заметил это. Его глаза не отрывались от блузки, в них появился тот же знакомый жар.
Граф продолжал смотреть на влажную ткань, прилипшую к ее груди, и лицо Тори запылало. Она попыталась сделать вид, что все в порядке.
– Две горничные заболели, – объяснила она. – Я вместо них готовлю комнату для ваших гостей.
– Вот как? – Губы графа жестко сомкнулись, и Тори захотелось оказаться подальше от него. Она коротко вскрикнула, когда Брант схватил ее за руку и поставил на ноги.
– Черт, я нанял вас не для того, чтобы вы скребли полы, я нанял вас для управления домом. Как я понимаю, это очень разные вещи.
– Но…
– В доме полно слуг. Прикажите кому-нибудь привести в порядок гостевые комнаты. – Он нахмурился, увидев ужас на ее лице. – Ладно. Я сам пошлю кого-нибудь.
К ее изумлению, граф, выйдя из спальни, стал спускаться вниз по лестнице. Она слышала, как он отчитывал Тиммонза, и почти сразу же в комнату поспешно вошли мисс Хоникатт и миссис Уоддинг.
Настроившись держаться хотя бы отчасти так, как полагается домоправительнице, Тори распорядилась, чтобы женщины закончили протирать полы в обеих спальнях, и сбрызнула несколькими каплями лавандовой воды вышитые льняные наволочки.
Ей предстояло составить меню на неделю и список покупок. Но прежде надо было сменить запачканную блузку. У кабинета графа ее шаги сами собой замедлились, и она неожиданно для самой себя оказалась внутри, у шахматного столика. Она с удивлением обнаружила, что белый конь не был возвращен в прежнюю позицию, а остался там, куда она его передвинула. И что еще удивительнее, граф сделал ответный ход.
Вряд ли он знал, что коня переставила она. Скорее всего, судя по тираде, произнесенной им той ночью, он подумал, что это сделал кто-то из слуг-мужчин, хотя она отчего-то предпочла бы, чтобы он заподозрил ее. Может быть, он подумал, что это сделал Тиммонз или один из двух недавно нанятых лакеев.