Ожидание шторма

Авдеенко Юрий Николаевич

9

Из служебной записки Каирова:

«...23 июня, в четверг, в 19 часов 20 минут, нами был задержан гражданин Шатров Герман Петрович, чьи приметы совпадали с последней телефонограммой Донугро задержание роизошло в шашлычной «Перепутье», куда он по нашей просьбе был приглашен своей дочерью гражданкой Шатровой В. Г. Узнав о способе убийства Разумовского — Кузнецова, гр. Шатрова опознала нож, которым он был убит, а также опознала нож, который 17 июня бросали в меня. Она сказала, что ее отец, гр. Шатров, уж много лет занимается метанием ножей, для чего в подвал дома по ул. Луначарского оборудован специальный тир.

Обыск в доме гр. Шатрова подтвердил наличие тира ножей, но никаких других улик обнаружено не было.

На вопрос, почему не было заявления об ограблении 1926 году, гр. Шатров ответил, что его никогда

не грабили

Тогда я сказал, что потир у нас и нам все известно о убийстве поручика Шавло. После этого гр. Шатров заволновался. Нам стало ясно, что мы на правильном пути.

Высокую сознательность и гражданский долг, несмотря на свое буржуазное происхождение, проявила гр. Шатрова В. Г. Она предположила, что сокровища нужно искать на даче в тумбе письменного стола, ключ от которого постоянно хранится у гр. Шатрова Г. П.

Предположение гр. Шатровой В. Г. оказалось правильным. В тумбе стола действительно обнаружили предмет художественной ценности.

После чего гр. Шатров Г. П. дал показания.

Он подтвердил, что ему удалось подменить содержимое ящика, когда его зять есаул Кратов вместе со своим друзьями, в числе которых был и Разумовский, квартировал у него несколько дней в июле 1919 года. Он утверждает, что не знает, была ли это группа заговорщиков или каких-либо других контрреволюционеров, но предполагает, что все эти люди составляли какую-то единую группу, люто ненавидящую рабоче-крестьянскую власть.

Гр. Шатров Г. П. утверждает, что не знал, в каком месте впоследствии был спрятан ящик, но догадывался что это где-то в гостинице или возле нее. Он также утверждает, будто не знал поручика Шавло. А в Петрограде находился лишь несколько дней у дочери, возвращаясь из госпиталя.

Гр. Шатров Г. П. подтверждает факт ограбления его в 1926 году, 11 июля, в г. Ростове-на-Дону, близ школы для взрослых им. Профинтерна. Во время ограбления у него был изъят золотой потир и 87 руб. денег.

Гр. Шатров Г. П. утверждает, что со слов Разумовского знал: документы на имя Кузнецова Разумовский достал в Ростове и предупредил, что не может ими долго пользоваться.

По мнению гр. Шатрова Г. П., завхоз гостиницы «Эльбрус» Попов убит Разумовским.

В воскресенье 29 мая Разумовский пришел к Шатрову обеспокоенный. Он попросил в случае необходимости подтвердить его алиби в ночь на 29 мая. Больше ничего по этому вопросу гр. Шатров Г. П. сообщить не может.

Поскольку при осмотре вещей Разумовского обнаружены золотые карманные часы, принадлежащие фотографу А. Попову, и конверт, подписанный Ф. Глотовым, можно, без сомнения, считать, что и А. Попов, и Ф. Глотов убиты Разумовским. Однако труп Ф. Глотова до сих пор обнаружить не удалось.

Гр. Шатров признал за собой факт убийства Разумовского — Кузнецова и попытку покушения на меня. Вместе с тем он заявил, что считает Разумовского агентом иностранной разведки, каковым считал и меня.

«В данном случае, опасаясь шантажа, я руководствовался политическими мотивами, по-своему защищая существующий строй, — сказал Шатров. — Больше ничего я вам говорить не намерен. Следствие по делам иностранных агентов, — заявил далее Шатров, — не входит в компетенцию уголовного розыска».

Со своей стороны полагаю, что убийство Разумовского — Кузнецова гр. Шатров Г. П. совершил из опасения, что, обнаружив в ящике подмену, Разумовский заподозрит в этом его, со всеми вытекающими последствиями.

Покушение на меня, по всей вероятности, было совершено потому, что и Разумовский — Кузнецов, и Шатров Г. П. считали, будто я прислан из-за рубежа контролировать действия Разумовского — Кузнецова».

10

Первым номером трамвая можно было за двенадцать копеек доехать от вокзала до Нахичеванского депо. Утро, сухое, душное, надвигалось на город. Звезды быстро блекли и таяли в светлеющем небе. Громко-громко в тишине еще спящих улиц кричали галки.

«Донвескровать» крупными буквами заявляло о производстве весов и кроватей. Товарищество «Новый путь» приглашало всех желающих в парикмахерские. На тыльной стене кирпичного здания возле булочной Каиров увидел номер своего телефона.

Первой строчкой сообщалось, что «скорая помощь» вызывается без номера, потом шли телефоны на случай пожара и обвала дома.

Четвертая строка напоминала:

«При налетах, убийствах, грабежах — тел. 50».

ПОСЛЕДНЯЯ ЗАСАДА

Земля

лежала под инеем, тонким и чуточку сизым от хмурого рассветного неба, нависшего над горами. Дорога белесой лентой разматывалась вдоль склона, по которому вниз, к оврагу, сбегали каштаны с широкими безлистыми кронами, тоже прихваченные инеем, но не такие светлые, как дорога.

Впереди на взгорке маячило подворье. И дым валил из трубы, пригибаемый ветром к длинной, одетой в железо крыше.

Четверо бойцов красного кавалерийского эскадрона — Иван Поддувайло, Семен Лобачев, Борис Кнут, Иван Беспризорный — ехали на лошадях и вели негромкий разговор.

— Это тот дом, — сказал Поддувайло. Он был старшим группы. — Здесь окрест километров на пятнадцать другого жилья нету. Нужно заслонить егерю путь к югу. Пужнуть его выстрелом в случае чего...

— Верно, — согласился Кнут. — Если он смоется в заповедник, тогда амбец. Тогда можно разматывать портянки и сушить их на солнышке.

— Почему? — пробурчал Лобачев.

— Потому, что Северокавказский заповедник он знает лучше, чем ты свои грабли.

— Некультурное сравнение, — вмешался Беспризорный. — Огрубел ты, Борис. Можно сказать, знает лучше, чем ты свои пять пальцев.

— Это тебе для стихотворений культурные сравнения нужны. А жизнь на них плевать хотела. Она со всякими дружит — и с культурными, и с бескультурными.

— Прекратите чепуху молоть! — строго сказал Поддувайло. — Слухайте приказание. Красноармейцы Лобачев и Кнут, ступайте в овраг и как можно швыдче выходите вон к тому карьеру. Ясно? Мы с Беспризорным пойдем прямо в хату...

— Опасно, — заметил Лобачев.

— Все равно вражину брать нужно. Прикрывайте.

Борис Кнут и Семен Лобачев слезли с лошадей.

Было раннее-раннее утро. Дул резкий ветер. Тучи, лохматые и седые, лениво надкусывали горы. И горы стояли без вершин, словно люди без шапок. И тишина была белой и немного сладкой от запаха прелых листьев.

Опустив морду, лошади с большой осторожностью ступали по скользким листьям, под которыми дремал овраг. И голые прутья кустарников мокро хлестали их по ногам и по крупам.

— Как ты думаешь, Семен, — спросил Боря Кнут, — у этого старого паршивца самогон есть?

— Заботы у тебя несерьезные, — ответил Лобачев укоризненно.

Боря Кнут не смутился. И не без хвастовства заявил:

— Я и сам несерьезный. Таким меня папа с мамой сладили.

— Среди людей живешь.

— Люди разные встречаются... Человек, он, понимаешь, Семен, как арбуз. Его же насквозь не видно. Это только в бутылке все ясно и прозрачно.

— Болтун ты, Борис... Уж лучше что-нибудь про любовь бы рассказал, про женское сердце...

— У кого что болит, тот про то и говорит, — усмехнулся Боря Кнут. — Относительно Марии сомневаешься. А ты плюнь на сомнения. К сердцу прислушайся. Там и ответ найдешь. Тем более не спец я по женской части. Женщины любят красивых и серьезных.

Овраг круто уходил вверх. Узкие камни лежали один на другом долгими желтыми пластами.

— Нам здесь не выбраться с лошадьми, — сказал Боря Кнут. — Лошадей привяжем в овраге. Им тут спокойней будет и безопасней. Вдруг тот псих стрелять начнет. Он птица непростая. Связным в банде Козякова был...

Семен Лобачев вздохнул:

— Места, конечно, необжитые. И даже жуткие.

— В том-то и заковырка. Как сказал бы Поддувайло: «Я тебе бачу, а ты мене ни». Может, старый черт нас давно на мушке держит. И наши молодые жизни от его фантазии зависят.

...Привязав лошадей, они выбрались наверх и, пригнувшись, пошли прямиком к карьеру. Дом егеря Воронина был отсюда на расстоянии полусотни метров. И они хорошо видели, как Иван Беспризорный, вскинув винтовку, присел за забором, а Поддувайло поднялся на крыльцо. Он недолго стучал в дверь. Ему открыла женщина в ярком сине-красном переднике. Он что-то сказал ей, а потом они скрылись в доме. Вскоре в дом пошел Иван Беспризорный. Было впечатление, что Поддувайло позвал его, выглянув в окно.

Семен забеспокоился:

— Может, нечисто там! И помощь наша требуется!

— Не дети они. Знак дадут. Криком или выстрелом.

— Знака нет — все спокойно. Так я понимаю?

— Правильно понимаешь, Семен. Кажется, старый хрен без боя сдался. Или дурака валяет, овечкой прикидывается.

— Закурим?

— Не грех.

Они не успели закурить. Из дома егеря Воронина вышел Поддувайло. Позвал их.

— Взяли? — спросил Кнут. Поддувайло покачал головой:

— Утек. Старуха, значит, жена евонная, бачила, что в ночь он подался. Собрал жратвы, ружье, патронташ...