Ожидайте перемен к лучшему
Шрифт:
Клава, кажется, поняла и чуть смягчилась:
– В сортир, что ль, ходил? Ну ладно, давай топай в палату, живо!
Мужчина согласно закивал и двинулся по коридору, медленно переставляя ноги, шаркая казенными тапочками по истертому линолеуму. Он радуется, что все так легко обошлось и проступок его остался ненаказанным. После свидания с луной хочется унести ее свет с собой, словно воду из чистого источника, и потом пить долго-долго, по капельке. Когда-то давно, еще совсем маленьким, он так же носил в ладошках, сложенных ковшиком, холодную, кристально прозрачную воду из родника в Ломановке – маленькой деревушке, где папа с мамой снимали дом на лето…
Он давным-давно
Сергей Белов появился на свет тридцать три года назад, такой же, как и сейчас, теплой летней ночью. Когда новорожденного впервые принесли кормить, мать удивилась – такая сосредоточенность была в крохотном младенческом личике, словно ребенок прислушивался к чему-то далекому и недоступному для окружающих, а глаза – огромные, светло-серые, почти прозрачные – смотрели сквозь нее.
– Держи, мамаша! – Нянечка протянула туго спеленутый кулек. – Да не так, снизу рукой придерживай.
– Он так смотрит! – поежилась мать. – Даже страшно.
– Ох, сказанула! – рассмеялась нянечка. – Новорожденные все такие. Он тебя и не видит еще толком! Ничего, подрастет и будет как все.
Но вышло иначе. Поначалу Сережа и вправду рос, как остальные дети, в положенный срок научился ползать, потом ходить, но говорить не мог почти до трех лет – только мычал да показывал руками, что хочет. Отец часто хмурился и повторял с досадой – прямо немтырь какой-то! Мама даже забеспокоилась, не глухой ли он, повела ребенка к врачу, но мальчик исправно реагировал на звуки.
– Ничего, перерастет! – вынесла свой вердикт участковый педиатр. – Играйте с ним больше, разговаривайте, стихи там учите, песенки…
Мать только с сомнением покачала головой. Ей и самой очень хотелось поверить, что все будет хорошо и мальчик «перерастет», но какая-то часть ее разума точно знала, что это не так.
Совсем не так.
Говорить Сережа в конце концов действительно научился, причем как-то сразу, в один день, будто ждал определенного срока. Какое-то время он казался совершенно нормальным ребенком – ласковым, веселым и добрым, охотно играл с другими детьми. Летом, уезжая на отдых в деревню, он мог часами наблюдать за стрекозами, порхающими над прудом, или лягушкой, прыгающей по дорожке, и неизменно был жалостлив ко всему маленькому и слабому – бездомному котенку, ежику, что случайно забрел однажды на дачный участок, даже головастиков никогда не ловил, как другие мальчишки, – жалко было.
Но иногда с ним случалось нечто странное. Мальчик ни с того ни с сего впадал в оцепенение и застывал неподвижно, устремив взгляд куда-то в пространство. Иногда выражение его лица менялось, он то улыбался, то хмурился, то вдруг беспричинно начинал плакать, и мать задавалась вопросом: что он видит там?
А видел он много странного и удивительного… В какой-то момент Сережа стал замечать, что тела других людей окружает легкий светящийся ореол – у каждого свой, особенный, ни на что не похожий. У детей оболочки были яркие, переливающиеся всеми цветами радуги, у взрослых, как правило, в них преобладал какой-нибудь один цвет, у стариков они становились тусклыми, будто вылинявшими, окружали их сероватой мутной пеленой. Иногда, у самых дряхлых или тяжелобольных, они отслаивались кусками и висели, точно лохмотья…
Смотреть на эти оболочки (про себя Сережа называл их цветными
Однажды жарким летним днем Сережа с мамой отправился за квасом для окрошки. К бочке выстроилась длинная очередь, и, когда возвращались назад с трехлитровой банкой в авоське, оба чувствовали себя усталыми и разморенными. Хотелось поскорее прийти домой, выпить холодненького, посидеть на балконе в тени вьющихся растений, что мама высаживала в ящиках каждый год.
У подъезда на лавочке сидел сосед по дому, пенсионер Ивакин. Других стариков – его компаньонов по домино и длинным разговорам – поблизости было не видно, и он маялся от жары и скуки.
– Здравствуйте, Зоенька! – окликнул он Сережину маму. – Погодка-то какая сегодня! А мальчик ваш как вырос – прямо и не узнать… Давно ли еще вот такой был, а сейчас – просто молодец!
Сережа рассматривал камешки под ногами. Он заметил в пыли маленькое зеленое бутылочное стеклышко, сверкающее на солнце, словно драгоценный камень, и теперь раздумывал: как бы подобрать его половчее, чтобы мама не заметила?
– Ну здравствуй, здравствуй, герой! – Сосед серьезно, как взрослому, протянул ему руку. – И сколько ж тебе годиков?
– Поздоровайся с Петром Степанычем, Сережа! – сказала мать. – Будь вежливым мальчиком.
Сережа послушно поднял голову и хотел было уже сказать, что скоро ему исполнится пять лет, но, посмотрев на соседа, вдруг забился в истерике. Лицо этого гражданина – полное, упитанное и вполне как будто располагающее и приятное – превратилось вдруг в отвратительную голову монстра, покрытую зеленоватой чешуей и бородавками. Изо рта его торчали длинные желтые клыки, и кожные складки нависали над воротничком аккуратной белой рубашки… Потом мертвенное дымчатое сияние постепенно окутало его с ног до головы и глаза загорелись кроваво-красным, хищным огнем. Это было так страшно, что Сережа заплакал, закричал благим матом и все пытался закрыть лицо ручонками.
Мать почему-то смутилась и поспешила увести его домой.
– Это он на солнце, наверное, перегрелся! – говорила она жалким, извиняющимся тоном, словно стыдилась чего-то. – Головку напекло…
Сережа, конечно, не знал, что служил когда-то Ивакин следователем МГБ и разоблачал врагов народа, славился умением добывать показания у самых строптивых и несговорчивых, не желающих сотрудничать со следствием. Поработал он немало, а теперь вот доживает век на пенсии, наслаждается заслуженным отдыхом и почтенной, уважаемой старостью, детишек в школе на слетах уму-разуму учит. Про то, как бить резиновой палкой по почкам или сапогом – по голени, там, где кость почти на поверхности, он, конечно, рассказывать не стал бы…
Видение появилось и исчезло, но с тех пор Сережа старался избегать соседа, побыстрее проходить мимо, если тот сидел на скамеечке во дворе, и уж во всяком случае никогда не встречаться взглядом.
В другой раз конфуз случился на детской площадке, когда Сережа мирно играл с Сашей Кусковым – сыном соседки Гали. Мальчишки с упоением катали пластмассовые грузовики, нагружали и разгружали песок, а мамы сидели на лавочке рядом и оживленно беседовали.
Женщины не то чтобы дружили, но иногда забегали друг к другу по-соседски попить чайку, посплетничать, нередко одалживались солью, луковицей или пятеркой до получки… А сейчас жмурились на солнце, радуясь теплому и ясному воскресному дню, и обсуждали то вязаные джемпера из журнала «Работница» (ажурная вязка, с накидами, и плечо спущено!), то рецепт приготовления салата «Мимоза».