Ожившая весна
Шрифт:
– Наташ, что сучилось? – окликнула меня Яна, но я не стала отвечать. Неслась дальше, глупо надеясь сбежать от жестоких, несправедливых обвинений. И от кого они? От Рустама!
Выбежала за ворота и, как оказалось, Яна следом.
– Подожди!
– Я немного прогуляюсь, - выдавила сквозь слезы, - и вернусь, ладно?
– Вместе прогуляемся, - твердо сказала женщина, - одна ты никуда не пойдешь!
И обняв меня за плечи, повела к поваленному дереву. Всего в нескольких метрах от него и совсем недавно, лишь три дня назад мы с Рустамом занимались
Яна ни о чем не спрашивала. Просто усадила на толстый шероховатый ствол и ждала, пока я начну наконец плакать, а потом обнимала и ждала, когда успокоюсь.
– Натусь, ты не пойми неправильно, - нарушила тишину женщина, - но Рустам, он такой… Жесткий. Я же вижу, что ты побаиваешься его. Если он… Обижает тебя, то ты не должна этого терпеть. Уже не должна.
– Это неправда, - ахнула я, - Он меня никогда и пальцем не тронул. Никогда никак не обижал. Наоборот, спасал и защищал!
– Просто знай, что ты больше не одна, хорошо?
Я не одна. Не одна, но без Рустама все равно – одна-одинешенька на всем белом свете. Может, это ему Коля что-то наврал? Хотя, Рустам не из тех, кто в какую-то фигню, налитую в уши поверит.
– И терпеть что-либо плохое не обязана, - повторила Яна.
– Яна, да все не так, уверяю! Он просто… Ревнует меня к Максу, - я потеребила пальцами измятый букетик, - Разве я даю повод? Даю?
– «Ревнивы-то ревнуют без всякого повода», - ответила она цитатой из старого кино, - Нет, не даешь. И если дело именно в этом, если все так, как ты говоришь, - Яна задумалась на минуту, - Пойми, Рустам твой в принципе человек сложный. Замкнутый очень. И из другой среды. Представь, какого ему очутиться среди нас, связанных общим прошлым. Воспоминаниями, хорошими, счастливыми, возможно лучшими, чем те, что ждут в будущем? Он растерян, а тут еще Макс весь из себя… Детский сад, господи!
Растерян, зол, чужой среди своих.
– Вам нужно поговорить, Наташа. Если он действительно просто ревнует и дошел до точки кипения, - она поймала мой взгляд. В ее читалось недоверие. Работа в травмпункте и бытность женой прокурора научили не слишком-то доверять заверениям похожих на жертв женщин. Вот только я таковой уж точно не была. Но и рассказывать большего не планировала.
– Ты права, - выдохнула я.
Глава 36
– Наташа! – хриплый окрик заставил нас подскочить. В нескольких метрах от нас стоял Рустам.
Сидя спиной к лагерю, занятые беседой и с тем, что Рустам умел перемещаться как тень, мы его не слышали.
– О, господи! – Яна схватилась за сердце.
– Извини, что напугал, - проговорил он, - Наташа, мы можем поговорить?
Бледный, с покрасневшими глазами, он стоял, жмурясь от солнца и как приговора ждал ответа.
Яна вопросительно посмотрела на меня.
– Скоро придем, - я чуть улыбнулась. Она нехотя направилась обратно, обернувшись пару раз, будто решая не стоит ли вернуться
– Я подойду? – прошептал он.
– Конечно! – я села верхом на бревно и перенесла вторую ногу, разместившись лицом к Рустаму.
Он сел на корточки у моих ног.
– Прости меня.
Два слова. Сколько раз каждый из нас их слышал? Искренних, лживых? Сказанных для галочки?
В этих двух словах, сказанных Рустамом звучала черная дыра боли. Будто его и моя объединились и терзали вместе его душу, подобно пуле, попавшей в тело. Но чтоб ее извлечь, чтоб излечить рану тоже требуется причинить боль.
– Простить за то, что ты считаешь, будто я изменяла Антону с Максом? Я, знаешь ли тоже не много знаю о твоем прошлом, но каждый вывод основываю на твоих словах, а не своих домыслах, - голос звенел. Глаза наполнялись слезами, но я и не думала просто начать рыдать.
– Не думаю, правда, - он взял мою руку. Несмело, будто впервые, - Я знаю, какая ты. И знаю, насколько легко тебя любить. Как сносит крышу, даже если все, что будет, это взгляд мельком или пара слов. Я, так почему бы и не он?
Признание в любви. Первое, самое-самое первое. Сейчас.
Слезы таки побежали. Он почти протянул руку – привычно их стереть, но не решился.
– Сказал так зачем? Это и про крыши с продуктами?
– Со зла. На себя, - он опустил голову, - Он тебя спас, а не я. Он дал то, чего я не смог.
Я соскользнула со ствола и села на траву. Обхватила руками лицо Рустама, притянула к своему.
– Не буду о количественном соотношении – толку нет. Я за это его должна любить?
Ответа у Рустама не нашлось.
– Между прочим, ты впервые признался мне в любви. Не мог выбрать лучший момент?
– Простишь меня?
Я обняла его за шею, навалилась, опрокидывая навзничь.
– Рустам, раньше нам поговорить мешали обстоятельства. Зомби там, все дела. Теперь все иначе. Давай этим воспользуемся?
Рустам кивнул. И внезапно перевернув меня на спину, забрал себе инициативу. Смеясь и визжа, мы принялись кататься по траве как парочка глупых щенков. Обратно вернулись покрытыми травой и с легким сердцем. Относительно.
Ведь лично меня точно ждал еще один сложный откровенный разговор. Найти бы для него подходящий момент. И знать бы наперед последствия.
Но он нашелся сам и очень быстро.
Тем же вечером, когда я мыла посуду после ужина, Макс взял полотенце, подкатал рукава рубашки цвета хаки, и принялся за вымытые тарелки. Забавно, как непривычно ему вытирать их.
– Слушай, Наташ, а… Рустам, он кто?
– Мой мужчина, человек, спасший мне жизнь, - я взглянула ему в глаза.
– Ты понимаешь, о чем я, - он поставил тарелки в шкафчик. И не дождавшись от меня продолжения надавил, - Кем он был до эпидемии?