Ожившие легенды
Шрифт:
Михаил Павлович приехал на этот раз в качестве туриста. Но прежде всего, конечно, он отправился на Королевский стадион. Молча прошел на его гранитные трибуны, подошел к штакетнику, отделяющему бетонное кольцо дорожки от зеленого поля. Долго, очень долго смотрел на этот бархатистый ковер, напомнивший ему о далекой молодости, о минутах, часах, днях, когда узнал он на деле, как выглядит настоящее человеческое счастье.
Вечерело, когда он вышел на освещенную, шумную, взволнованную улицу. Мимо него стремительно неслась чужая и непонятная жизнь. Газетчики выкрикивали имена людей, которые
Портье сказал, что уже второй час его ждет какой-то господин. Это был репортер известной на весь мир спортивной газеты. Удивительно подтянутый, элегантный, с виду лет сорок – не больше.
– Я писал о вас, господин Бутусов, ровно тридцать пять лет назад. Мой отец писал о вашем брате. Вот смотрите (он достал вырезки). Теперь я хочу написать о вас снова. Сказал – и щелкнул затвором фотоаппарата.
На следующий день Михаил Павлович увидел себя смотрящим с газетной полосы. Под портретом стояла небольшая подпись. Он попросил перевести ему значение слов. «Брат этого человека был капитаном первой русской команды, выступавшей в Стокгольме в 1912 году. Сам он был капитаном первой советской команды, приехавшей в Стокгольм в 1923 году и удивившей тогда спортивный мир. Это заслуженный мастер спорта Советского Союза Бутусов. В России эта фамилия высокочтима в футбольных кругах».
Спортивная Россия действительно высоко чтит и навсегда сохранит в своем сердце Бутусовых – гордых Колумбов отечественного футбола, его живую историю, его немеркнущую славу.
Легенда третья, в которой вы встретитесь со старейшим футболистом страны, с удивительным человеком, не знавшим, что значит уйти с поля без гола
Вот уже почти десять лет моя журналистская работа неразрывно связана с журналом «Спортивная жизнь России». Разумеется, нет ничего удивительного в том, что именно в стенах этой редакции сделал я многие интересные открытия, встретился с фактами, с людьми, которые помогли мне увидеть новые для себя страницы истории отечественного спорта.
Сейчас я расскажу о случае, который все мы, работники журнала, в свое время остро переживали, и который, в конце концов, привел меня к человеку интересной спортивной судьбы.
В начале 1968 года, идя навстречу семидесятилетию русского футбола, журнал провел встречу ветеранов этой игры – тех, кто был ее пионерами у нас в стране. На призыв, к нашей огромной радости, откликнулись многие: даже из Ленинграда приехала делегация «гвардейцев». За праздничный, шумный стол уселось несколько десятков человек.
Председателем этого необычного, очень волнительного собрания мы единодушно решили назначить Василия Павловича Бутусова.
– Как первого капитана первой нашей олимпийской команды и старейшего футболиста страны, – объявил я.
Знаменитый капитан попытался что-то возразить, но церемония была уже продумана, решение объявлено… Встреча подходила к концу, когда Василий Павлович затащил меня
– Понимаете, произошла досадная ошибка. Старейший футболист вовсе не я. Здесь был Сысоев. Сам Сысоев. Валька может обидеться.
– Какой Сысоев? Почему обидеться? – развел я руками.
– Как, вы не знаете Сысоева? Да это же целая страница – и еще какая интересная – нашей российской футбольной жизни.
– Да где же он?
Только что ушел. Устал, вероятно. Ведь ему уже за восемьдесят. Но вы обязательно познакомьтесь с ним. Не человек – легенда.
– Непременно познакомлюсь! – воскликнул я с жаром. И вот уже наведены необходимые адресные справки, мы созваниваемся по телефону и договариваемся с Валентином Васильевичем о встрече.
Еще раз проверяю записанный в блокноте адрес: «Спартаковская, дом 4, квартира 3». Да, это здесь. Нажимаю кнопку звонка. Дверь открывает худощавый, собранный, или, как у нас говорят, подтянутый, энергичный мужчина. Живые, блестящие, удивительно приветливые глаза. Прикидываю возраст: лет пятьдесят пять-шестьдесят – не больше. А может быть, и меньше. Смущает только белоснежная седина на голове.
– Можно пройти к Сысоеву? – спрашиваю его. Мужчина весело, даже озорно улыбнулся и, взяв меня под руку, любезно провел по коридору в комнату – просторную комнату, залитую солнечным светом.
– Сысоев живет здесь, – сказал он нарочито медленно, – а я и есть он самый.
– Вы? – искренне и, вероятно, вовсе некстати удивился я. А впрочем, чего ж тут странного: идя на встречу с ветераном футбола, которому уже пошел девятый десяток лет, я, естественно, ожидал увидеть несколько иного человека. Ведь время не щадит никого. И, видно, не веря в то, что есть люди, умеющие убегать от времени, я переспросил еще раз:
– Вы тот самый Сысоев, что играл за сборную Москвы и России на заре века?
– Совершенно верно, – последовал ответ. – Тот самый. А что, собственно, вас привело в замешательство? Не похож? Или вы думали, что я уже старая развалина и не могу без посторонней помощи слезть с печки?
Ему, вероятно, было весело, интересно наблюдать мою растерянность, мое недоумение. Ему, наверно, в то же время доставляло удовольствие чувствовать, что выглядит куда моложе своих лет, что он по-прежнему бодр, здоров и может вести себя на равных с любым. Он хлопотал возле буфета, суетился, доставал и клал на стол один альбом за другим, находил старые газеты и журналы, которые я, по его словам, обязательно должен был прочесть.
В комнате мы были не одни: у стола, подобострастно поглядывая на хозяина и счастливо повизгивая, бегала Галька – отменная, породистая собачка, у которой шея и грудь были закрыты большими золотыми медалями. Хозяин был, видимо, очень привязан к этому существу, то и дело трогал ее по аккуратно разглаженной спинке и приговаривал:
– Не волнуйся, Галька, скоро мы с тобой гулять пойдем. Скоро…
Внезапно прервав эти обещания, он снова резко повернулся ко мне и объяснил:
– Не примите эту собачку за чудачества бездельника пенсионера. Да, я люблю животных, но Галька для меня гораздо больше, чем атрибут быта. Она мой тренер.