Ожившие сны

Ток Син

— Огонь красный.

— Не тупи. Самый горячий — белый, а не красный. Я же сказала, что голодная. — Она опять выразительно замолкла, оценивающе осматривая его, и торжественно резюмировала. — Формы тела должны вызывать аппетит, а не брезгливость. Лучше всего об этом сказал мой друг Вилли:

"Твоя проблема серьезней цвета моих волос:

Есть на ночь иль не есть — вот в чем вопрос!"

Она похлопала Дика по животу:

– Где кубики, Ваше Величество? — и залилась смехом. — Мы тоже любим гар-мо-нич-ных!

Формы тела должны вызывать аппетит, а не брезгливость. Тебя бы к нам на недельку прожарки. — и, немного выразительно помолчав, добавила, — ты уже заканчиваешь свой земной путь и скоро получишь счёт за содеянное.

— От тебя?

— Нет, мы не бухгалтерия небесной канцелярии, а ГРУ и МИН. Мы после счёта. Всё могут короли, всё могут короли… — напела она. — Какая глупость! Ничего вы не можете. Нудные вы и совсем не романтичные. Мне бы сейчас Дон Жуана…

— Значит, это был не сон.

— Успокойся, каким бы ни был страшен сон, он всегда лучше реальности, скоро это узнаешь.

— Ничего себе успокоила… Ты знаешь будущее?

— Я ещё не определилась, где я, в прошлом или в будущем, куда попала и куда мне идти. Хотя ничего оригинального вы предложить и не сможете. Всё как у тысяч вымерших цивилизаций: барахло, рабы, потом крах, скука, — она показала на шампанское. — Кто это был?

— Астон.

— У него на лице написано, что он шут.

— Он министр настроения.

— Я же говорю, шут. Дьявольски умен.

От слова «дьявольски» Дика передёрнуло. Слушая Регги, он согласился быть сумасшедшим, а не разумным.

— Не трогай его, — попросил он.

Регги немного помедлила, размышляя.

— Давно он у тебя?

— С детства, мы вместе выросли.

— Его нельзя трогать, — как-то отрешённо ответила Регги, — по запаху чувствую… вернее, по отсутствию вообще какого-либо запаха. Пахнет для нас еда. Меченый он.

— Кем?

— К сожалению, не знаю. Похоже, сверху. Астон два раза прокололся.

— ?

— Слышать чужие мысли, как и я, — божественный дар.

Дик молча ждал. Регги говорила как бы сама с собой:

— Как он узнал о том, что у тебя в голове звучит Марианская симфония?

— Это первый прокол. Ты знаешь глубину Марианской впадины?

— Этого у нас никто не знает.

— А он назвал её, и правильно: одиннадцать километров, — второй прокол.

— Черт! — непроизвольно брякнул Дик и виновато посмотрел на Регги. — Как управлять этим королевством? И управляю ли я им вообще?!

— Считал себя всесильным?

— Представляешь, да. А оказывается, даже ты многого не можешь.

— Это естественно. Мир построен на равновесии, например между злом и добром, светом и тьмой. Нет всесильных в нём. Астон тебе послан, но он, видимо, ещё не знает своего назначения. Похоже, он — спящий. В нужное время проснётся. Так что он не зло, и я тоже.

— Ты — добро?!

— Да уж, дичь, она и с короной дичь. Мир сложнее, я не зло и не добро, а арбитр между ними.

—

Судя по тому, как ты расправилась с птицей, неслабый арбитр.

— Имела право. Она нарушила наш закон и получила по заслугам. Ты не пересёк черты и ещё не подписал договор с нами, не заполнил справку об отказе от органов в пользу нуждающихся. Что смотришь на меня так? У нас порядок и всё честно, никакого произвола, чего и вам тут желаю.

— Хорошо, честная, а я кто?

Регги залилась смехом и с трудом выговорила:

— А ты просто Дичь!

Как ни странно, Дику от этого стало легче.

Регги осмотрела зал и, перестав смеяться, сделала вывод:

— Значит, это и есть твой тихий омут. Помру от скуки, ни одного гаджета.

— Отдохни немного от гадов своих.

— Тогда займёмся твоими.

Она включила маскировку на теле в виде ночнушки с лёгким градиентом, напоминающим Дику его любимое море, хлопнула в ладоши, и двери распахнулись. В зал ввалились подслушивавшие казначей и Снежана. За ними влетела разъярённая бывшая жена Дика. Её агрессивный вид, отсутствие макияжа и растрёпанные волосы подтверждали серьёзность и срочность визита.

— Дик, где тебя черти носят? Я жду тебя уже два часа! — набросилась она сначала на Дика, но, увидев общую картину, потеряла дар речи.

— О! Вижу коллегу по властно-педагогическому подходу. Так вот почему тебе худые не нравятся!

— Да куда мне до богоподобных тут, как… — Тереза не могла подобрать что-либо, смотря на казначея, — мохнатый наш…

— Шмель, — помог ей вошедший за ними Астон.

— Терезочка, не надо комплиментов. Я знаю, что выгляжу божественно, — зачем-то прикрыв трусы подносом, с достоинством парировал казначей. — Своей добротой ты добьёшься того, что меня от зависти повесят.

— Как повесить то, у чего нет шеи? — заметил Астон. — Смотри, Тереза, новая мода у фанатов властного накопительского инстинкта, отягощённых своим совершенством. Он оттянул резинку на казначее и отпустил её. А зря: брызги пота попали всем.

— Таким меня не удивишь в этом жирном королевстве. Слава богу, ещё в трусах. А вот это что? — она дёрнула за кисточку с резинкой на груди Дика. — И какой тут мерзкий запах, чьи это духи? — Тереза показала на Регги. — Бес попутал, похоже, от безделья…

— Прямо в яблочко, — согласилась Регги, откусывая яблоко. — Прекрасно выглядишь, особенно платье, типа слойка с воблой. А здесь… — она показала на голову Терезы. — Это же произведение искусства. Похоже на сон Сальвадора Дали, навеянный ночным налетом Родриго на ваше гнездо.

Тереза ошарашенно осматривалась, не понимая, кто говорит. Регги забыла включить видимость для неё.

— Ты за мной следишь? — она опять набросилась на Дика. — Низко. Не трогай Родриго! Он намного лучше тебя и любит меня. Впрочем, чего ожидать от вот… такого? — она опять дёрнула за кисточку и, увидев материализовавшуюся перед ней Регги, показала на неё. — Кто это?