Ожог от зеркала
Шрифт:
– Могут и не только убить. Нелюди. Медведь цепной и то приятней.
Анна обхватила голову руками. Всё можно отстроить, войско заново набрать, но весталку, на которой весь тверской порядок держится, готовят больше десяти лет.
– Что теперь будет... Свароже, что теперь будет...
Павел молча поворачивал глиняный клюв, пытаясь досвистеться до звена особой охраны. Птица не отвечала. Лицо рыцаря начало подплывать красными пятнами. Он больше не балагурил. Если башня действительно пала под ударом банды Хвоща, то... Великий Сварог, спаси и сохрани Тверское
Птица вдруг напрягла коготь, обозначив срочный вызов. Павел перестал свистеть в башню весталок и принял сигнал. Лицо его ещё больше помрачнело.
– Анна... Только что... Через пост Олега и Андрея проломился какой-то монах. Видимо, тот, что был в Синей Пустоши... – Павел запнулся.
– Говори, – приказала Анна.
– Андрей тяжело ранен.
– Отец, у меня для тебя новости.
Декан стоял у крохотного окна в той самой комнате, где вёл последний разговор с Тарасом. В доме напротив горел заснеженный фонарь, преломляясь в слюдяном оконце пятном причудливого света. На слова сына он не обернулся.
– Отец, ты знаешь, этот твой парень...
– Знаю.
– Так что же теперь... Мы ж ему помогали. Его там теперь возьмут, всю цепочку раскрутят. И город как же? Без весталок? Может, можно ещё что-то сделать, отец? Ты же снимал с него спектрограмму, помнишь? Ты же можешь, если что...
Декан сделал знак рукой, и сын поперхнулся. Всё вокруг зашаталось, поплыло, и он вдруг очутился во входном коридорчике под тонко названивающими китайскими колокольцами, что без устали кликали счастье. «Протащило» на ватных ногах, как зомби, так отец выволакивал неугодных посетителей, когда сердился...
Скоро весь город будет знать. И слухи пойдут... И не только слухи... Когда этих авантюристов протащат сквозь допрос, сюда нагрянет стража...
Стас сел и обхватил голову руками.
Что же теперь будет?
– Кума, ты слышала, кума!
– Чего орешь-то? Подбери вон, укроп сейчас потеряешь.
– Да наплевать. – Женщина поправила зелень в корзинке. – Так ты слышала, чего в городе-то творится?
– В каком городе?
– Тьфу, за городом.
– За каким городом?
– Да ты слышала или нет?
– Ничего я не слышала.
– Так чего ж ты стоишь, дурёха? Мамка дорогая, садись, я тебе сейчас всё расскажу. Ентот наш бандит, Хвощ, что под Старицей басурман порезал, собрал три тыщи войска...
Трупы складывали в подвал. Тела кидали одно на другое, очевидно, не собираясь хоронить – разбойники редко утруждали себя подобными пустяками. Измазанные кровью руки отмывали в хрустальных фонтанчиках родниковой воды.
Из тридцати стражников, охранявших башню, погибли девять. В основном те, что успели схватиться за оружие или попытались это сделать. Весталок закрыли наверху, эти не оказали даже попытки сопротивления. Впрочем, для потенциальной жертвы оно и не свойственно, не готовили весталок для войны. Тарас наверх пока не поднимался. Сначала нужно было переговорить
У Хвоща убитых не было. Двух бандитов ранили. Одному располосовали руку, другому распороли живот.
Уцелевшую охрану резать не стали. Не по доброте душевной – Тарас ещё раз повторил Хвощу, что каждый труп снижает общую удачу. Так что живых, но изрядно побитых охранничков, доблестно проспавших нападение, связали и побросали в тот же самый подвал. Прямо на подплывающие кровью тела.
Дожидаться лучшего времени.
– Когда уходить будем? – спросил Тараса Хвощ, как только стало ясно, что сопротивление сломлено. Школяр подивился здравому смыслу бандита и ответил:
– Как думаешь, успели они сообщить?
– Ни одного свиста не было, но, думаю, успели. Наверняка какой-нибудь штырь-вызов есть. Тут нажал, тама бзденькнуло.
– Это плохо.
– Кудесник, соображай быстрее. Я предлагаю часик оттянуться, и в лес, пока не слишком рассвело.
– Так быстро?
– Утром будет поздно. Утром сюда слетится туча стрелков, а к вечеру подойдёт войско.
– Стрелков тина затянет.
– Хм. – Мысль о тине Хвощу понравилась, но перестраиваться на благодушный лад он не стал. – Одного затянет, остальные шире круг возьмут и никого уже не выпустят. В лес надо идти, пока не поздно. Ищи свою сестру, побрякушки магические, и дёргаем.
– Погоди. – Тарас выставил вперед ладонь, как если бы Хвощ шёл на него грудью. – Не горячись. То, что мы с тобой раньше считали – разбегаться через лес, – это проигрышный вариант. Мы его хотели применить, если штурм не выгорит. Сейчас другая ситуация.
– И хорошо. Каждый в мешок покидал, что понравилось, и поминай как звали. В лес, в болота, к бабушке в сторожку.
– Хвощ, то, что годилось при неудаче, сейчас не подходит.
Главарь помотал косматой головой.
– Не понимаю. Всё в мазу прошло, а разбежаться не получится? Что за чушь ты несешь, бакалавр?
– У нас новые возможности, связанные с башней. Разбежаться – это ведь не от хорошей жизни, лучших вариантов не было. Сейчас они есть. И искать нас теперь будут иначе. Если б мы облажались, обходчика порезали да ушли – ничего бы не было. Так, прошёл мимо Хвощ, грохнул стражника. А представляешь, как они сейчас начнут искать? Как эта туча стрелков леса прочешет? Далеко ли ты уйдешь до рассвета? Далеко ли унесешь серебро? Тебе решать, Хвощ, но я из башни не выйду. Тут надо особые варианты раскручивать. И не горячиться.
Хвощ поскучнел. Удача повернулась оборотной стороной, и атаману это не понравилась.
– И чего же тут будем делать? Времени-то...
– Времени у нас вагон, – успокоил его Тарас. – Объясни своим архаровцам, что к чему. Сейчас замкнём зеркалами периметр, поднимем мост – и можем тут зимовать. Почти спокойно. Ты просто не привык ещё, что есть место, где рыцарям до тебя не добраться.
Хвощ оскалился в улыбке.
– Ты что, осаду собираешься держать? С моим-то войском? Нам на помощь дружина не придёт, никто не выручит. Если сейчас не уйдём – торба.