Ожог от зеркала

Доставалов Александр

– Он продержится, Варя. Он выйдет, и вы уедете. Потому как в городе вам, конечно, будет нельзя.

– Он... – Варвара вытерла рукой глаз. – Ты видел, он весь избитый был. Ещё до боя избитый. Весь в синяках. Мы должны что-то сделать. Помочь ему надо.

Ярик промолчал. Его мысли текли в том же направлении, вот только что можно сделать, было непонятно. Декан и тот упёрся. А они...

– Эта ещё тварь. Долго он за нами идти будет? С утра ходит. Иди отсюда, козёл! – Варвара с ненавистью взглянула на шпиона; тот, видимо, привычный ко всякому, не отреагировал. Только чуть отстал, чтобы ничем не бросили. Стало быть, не привыкла, подумал Ярослав.

– На Никиту пытаются выйти. Дело ещё не закрыли.

– Да

что Никита, сюда, что ли, придёт? Он же в розыске.

– Варя, у них там своя служба. Кто их разберёт.

– Я думала, ведуны иначе работают. Умнее.

– Они иначе и работают. Только Тарас ничего не рассказал. Все вуали сбросил.

– А ты откуда знаешь?

– Через Паллистину. А она – от декана. Так что теперь они пытаются Никиту зацепить. Хоть как-то.

Варя снова поглядела на провожатого.

– Да так разве зацепишь? Глупость одна. Только нервы зря мотают.

Ярик хмыкнул.

– Надо же деньги магистрата отрабатывать. И потом, лучше так. Нам бы ещё немножко продержаться...

– Стерва... Ох, рыжая стерва... Я тебе покажу, как мужиков морочить... Чёрный грех брать не буду, страшное, а вот морду тебе поправить, чтобы никто не позавидовал... Что там у нее... Оберег – цепочка... Крестика на шее нет, уже легче... Руны наколола... Обычные отвороты, дура тощая. Сейчас ты у меня попляшешь, раскрасавица. Посмотри на себя в зеркальце, последний раз посмотри.

Унизанные перстнями пальцы помешивали в колбочке мутную жидкость. Там как будто что-то плавало и не хотело растворяться. Деревянная куколка с грубо обозначенным лицом лежала на столе.

Рядом топталась заказчица, дебелая купчиха.

– А если ей... – Она добавила несколько ногтей к внушительной груде, что лежала перед колдуньей. – Чтобы уже вовсе...

Колдунья решительно отодвинула «лишние» ногти.

– Под магистрат подвести хочешь? Мелочь – это мелочь, а так оно и не мелочь будет. А всерьёз под их сито – извини. У тебя денег не хватит.

– Я добавлю, – решительно сказала купчиха.

– Это тебе надо и лавки, и дом продать, – сообщила гадалка. – Уж я-то знаю, за что они зацепятся, а на что рукой махнут. Если палку перегнуть, нам обеим мало не покажется.

Купчиха раздражённо махнула рукой, убирая ногти обратно в сумочку.

– Делай как знаешь. Только уж сделай так, чтоб я была довольна.

– Не вопрос, милая. – Колдунья повела над лицом куколки лёгким пёрышком, обмакнула его в гусиную кровь, что стояла здесь же, в обычном фарфоровом блюдце, брызнула на фигурку своим варевом и тут же пером, как кисточкой, закрасила её глаз. – Хватит с неё, милая. Ты тоже жалость поимей, тебе зачтётся.

Зеркальце затянуло белёсой мутью. Купчиха что-то недовольно буркнула, но когда колдунья показала ей пробившую завесь картинку, расцвела.

– Нормально. – Тут к заказчице, видимо, вернулась обычная осторожность. – А на нас не выйдут?

– Да кто за бродяжку заступится? – пожала плечами колдунья. – А магистрат такой ерундой не занимается. Обычное родимое пятно.

В амфитеатре тверской арены существовал особый сервис – на его исполнение потребовались годы работы лучших магов Колледжа. Так называемые «туманные кабинки», безумно дорогие места, которые, однако, всегда раскупались местной знатью или гостями столицы. Специально даже приезжал народ. Восприятие боя здесь шло на принципиально ином уровне – зритель как бы сливался с гладиатором, чувствуя ровно то, что чувствует он, вплоть до иллюзии самостоятельных движений. Полного слияния личности, конечно, не происходило – только слепок ощущений, идущий от самой основы, от матрицы, которой являлось тело любого бойца. У таких зрителей стекленели глаза, они совершенно

выпадали из реальности, и их запрещалось тревожить во избежание психологических травм. При определённой магической подготовке или специальной «накачке» магией зритель мог даже вести бой «самостоятельно», добиваясь собственного результата (на реальный исход это абсолютно не влияло), но здесь ощущения были уже менее острыми, потому как подпитка матричной основы получалась разовой и постепенно растекалась, смазываясь с каждым мгновением поединка. За двадцать минут такого боя многие готовы были выложить целое состояние – подраться насмерть и остаться живым, независимо от результата, сохранив при этом все ощущения... Этот опыт действительно дорогого стоил и был даже полезен для профессиональных бойцов. Только мало кто из профессионалов имел средства, чтобы обучаться таким образом.

Разумеется, чернь и даже средний слой тверитян не имели доступа в «туманные кабинки», потому как единичный сеанс в любой из них по деньгам приближался к знаменитой «звенящей бане». Подобный уровень зрелищ и знахарства могли позволить себе только самые обеспеченные люди княжества. Говорили, что, если проходить звенящую баню дважды в год, даже старость постепенно отступает. Так это или нет, в Твери мог бы поведать только бургомистр, да и то лет через тридцать.

Если б не сумасшедший школяр.

В истории «туманных кабинок» ему также удалось оставить свой личный след. После первого же боя богатые завсегдатаи, те, что «бились за Тараса», восхищённые качеством идущего сигнала, стали выкупать билеты на следующие сеансы, что спровоцировало немедленный взлёт цены. Пресыщенные зрелищами, всё повидавшие бояре платили в полтора, а то и в два раза больше за конкретный день, конкретный бой, очевидно, собираясь «воевать» именно в шкуре школяра. В чём там было отличие – на слепок и прежде никто не жаловался, – для ланисты осталось загадкой. Для себя он решил, что дело в магических способностях его нового бойца, которые, видимо, как-то резонировали с общим устройством «туманной кабинки».

Как бы то ни было, школа получила нешуточную прибыль, а сам ланиста, перепродав три своих «законных» места – на них полагалось либо обучать профессионалов школы, либо сдавать положенную сумму за билет, так что ему оставалась только «верхушка», – неожиданно сделал столько денег, что уже пожалел о столь опрометчиво заключённом соглашении. Поспешил, ох, поспешил он с родственничками бургомистра... Особенно хорошо заплатил приезжий, аристократ с холёными ногтями и брезгливым лицом. Не моргнув глазом он выложил сумму, с которой ланиста собирался начинать торг, да ещё и добавил «на чай» сразу полсотни серебрушек.

Тут и чернь, возмущённая следами побоев на теле Тараса, устроила беспорядки возле букмекерских контор. Если б школяр не выиграл, а проиграл бой, вообще могла бы понадобиться стража, но и без того вышло немало неприятностей... Взвесив ситуацию, ланиста решил, что зарезать парня можно и попозже.

Этот бой дался Тарасу удивительно легко.

«Групповухи», которой он опасался, так и не последовало. Наоборот, его положение в очередном поединке можно было смело назвать доминирующим. Отличный клинок, лёгкий и прочный панцирь, да ещё и малый щит на левой руке... Соперник, вооружённый боевым молотом, с которым особо не пофехтуешь, да ещё почему-то алебардой, которая имела ровно те же недостатки, матерясь, просто бросил молот на арену, предпочитая иметь в руках одно тяжёлое оружие вместо двух. Ставки в этот раз были в пользу Тараса, да и боец ему противостоял самый обычный, молодой княжеский дружинник, не старше и не сильнее школяра. Парню явно не в кость была тяжёлая алебарда, и Тарас, стараясь не расслабляться раньше времени, сразу же понял – этот бой его.