Ожоги
Шрифт:
От злости, Никита хотел уже отшвырнуть пузырек с таблетками куда-то в сторону, но в этот момент, на кухню зашла Лиза, вытирая светлые волосы полотенцем. Васильеву пришлось сделать вид, будто он только-только достал эти таблетки и выпить парочку. Не хотелось устраивать скандал еще и из-за этого пустяка. Поставив стул возле кухонного диванчика, Антонова села рядом с другом, опустив взгляд. Убедившись, что друг выпил таблетки, Лиза сделала вдох, а после выдох, все также, не решаясь поднять глаза. Рассказ был долгим, пару раз девушка замечала, как Никита сжимает руку в кулак, а по ее спине пробегает холодок. Самой трудно говорить, вспоминая все пережитое, голос немного дрожит.
– Вот ублюдки. Убил бы их к чертовой матери. – вынес вердикт Васильев,
– Вообще-то, да. Есть еще кое-что, чего я не рассказала. Отвела меня к ним твоя подружка, которая Кристина. Сказала, что меня ждет какой-то парень и попросил ее позвать меня, но я предупредила ее, что если это – ложь, то она пожалеет, но тут, видимо, был кто-то другой, оказывающий на нее более сильное влияние, нежели я. Вот только кто, а самое главное, зачем этому неизвестному все это нужно?
– Понятия не имею, но в понедельник эта дрянь нам все расскажет.
Субботу Лиза все же провела вместе с Ником на диване, за просмотром разных фильмов, но когда Никита заснул, Антонова быстро переоделась в его одежду и ушла из квартиры, девушке нужно было домой. Однако у своего подъезда она встретила Матвея, пораженная тем, что он вообще здесь забыл. Брюнет лишь ухмылялся, прислоняясь к железной двери. Улыбался во все тридцать два, словно был нереально рад тому, что встретил здесь Лизу, но на самом же деле, он был рад тому, что поймал эту девчонку. По дороге домой, парня срочно вызвали в школу, так как какой-то школьник заявил, что видел его и Лизу вчера у сломанного туалета. Пришлось выкручиваться, объяснять ситуацию, но именно в тот момент в руки учителя попало личное дело нашей маленькой Антоновой, и строчка с адресом проживания быстро привлекла внимание парня. Он точно отвозил ее не по этому адресу, а значит, эта девчонка ему соврала. Усмехнувшись про себя, брюнет еще около часа выслушивал лекции от директора школы о потере работы и прочем, чувствовал себя снова каким-нибудь нашкодившим учеником. Освободившись, Вяземский сразу направился по адресу, который узнал недавно. И вот, он стоит у ее подъезда, а она оказывается еще даже не дома, а теперь, и вовсе, появляется откуда-то с другой стороны.
– И где это мы ходим? Дома не появлялась, одежду сменила, да и… – подойдя к блондинке, Матвей принюхался, нахмурившись – явно была в душе.
– А что же ты, дорогой мой, физруком-то пошел? Полицейским псом тебе бы пошло больше, вон, нюх-то какой. А вот, где я была, что делала – тебя не касается.
– У кого ты была? – парень рефлекторно сжал руку девушки, но быстро отпустил, понимая, что это идет к плохому. – Извини. Просто хочу знать.
– Много знаешь – плохо спишь. Я не обязана давать тебе отчета, Матвей. Не понимаю, зачем ты сюда приехал, и как вообще узнал этот адрес, но лучше уходи.
Однако брюнет не спешил уходить и заканчивать разговор. Всем своим видом пытался показать, что просто так не уйдет, да и явно хотел что-то сказать. Присев на окрашенную оградку для клумб, парень закурил, подзывая к себе Лизу. Закатив глаза, девушка села рядом, но в отличие от парня, она всем своим видом показывала, что разговор ей неинтересен. Брюнет сам виноват, он сам все испортил сегодня утром.
– Прости, окей? За то, что было ночью, я просто не знаю, что происходит. Ты мне симпатична, тебя хочется поцеловать, обнять. Это все вообще не в моем характере, но я уверен, что ты мне нравишься, Антонова.
– Ты так ничего и не понял, Вяземский. Мне не нужна эта любовь, отношения и прочая ерунда, не нужна. У меня есть моя семья – Никита. Он самый дорогой мне человек, и я чувствую, что сейчас я должна быть рядом с ним, а не начинать романы с учителем. Допустим, ты показал мне себя с другой стороны, когда помог вчера, заслужив немного другое отношение к себе, но я не могу просто так взять и сказать, мол, да, конечно, давай будем встречаться, а потом ты на мне женишься и тыры-пыры. Если ты все
– Даже если скажу, что нет – это ничего не изменит. Хочешь, чтобы тебя добивались? Хорошо, добьюсь. Без проблем вообще.
– Смотри не переиграй, добивальщик. Я ухожу. – встав с ограды, блондинка уже собиралась открыть дверь в подъезд, но Матвей ее остановил. Снова.
– Антонова, нас к директору в понедельник вызывают.
Махнув парню на прощание рукой, Лиза скрылась за дверью в подъезде. Домой идти совсем не хотелось, но, может, стоит взять свои вещи да уйти обратно? Да, наверное, так и стоит сделать. Добравшись до своего этажа, девушка с тяжким вздохом вставила ключ в замочную скважину, стараясь открывать как можно тише. Обычно все равно никто не слышал, как она приходит и уходит, но в этот раз было слишком тихо. Никаких истошных криков из-за двери, никакой толпы соседей на лестничной клетке, что очень странно, поэтому надо быть тише. Однако стоило Антоновой перешагнуть порог квартиры, как блондинка тут же получила по лицу. Девушка даже понять ничего не успела, как ей что-то начали предъявлять. И не отчим, а мать. Мать ее ударила, а теперь несет бред про какие-то деньги, хотя Лизы даже дома почти не бывает.
Всучив девушке сумку с вещами, женщина захлопнула дверь перед ее лицом, сказав, что не ожидала такого от старшей дочери. Антонова вообще перестала что-либо понимать в последнее время, а теперь и не знала, что ей делать. Ей есть, где жить, есть те, кто накормит и не бросит, но вся эта ситуация, произошедшая в данный момент, ввела девушку в тупик. Уходить, не узнав, за что ее ударили и выставили из дома, блондинка не собиралась. Мать никогда ее не била, никогда и ни за что. Бросив сумку на лестницу, Антонова позвонила в дверной звонок, и дверь тут же открылась. Как оказалось, мать требовала еще и отдать ключи от квартиры, чтобы девушка больше никогда там не появлялась. Ну, уж нет, этот цирк зашел слишком далеко.
– Значит, так. Я никуда не уйду, пока ты не объяснишь мне, что происходит. Я твоя дочь, а ты берешь и, не объясняя причины – выставляешь меня на улицу. Мама, это как вообще называется? – Лиза пыталась сохранять спокойствие, но голос дрожал. От злости. Ее не было дома всего сутки, а тут уже случилась какая-то ерунда.
– Посмотрите на нее! Она вспомнила, что она – моя дочь! – вскинула руками женщина, крича на старшую дочь. – Значит, когда я тебя из квартиры выставляю – ты моя дочь, а когда ты у меня деньги воруешь, то это, значит, нормально?! Марина мне все рассказала! Слышишь?! ВСЕ! Ты же знаешь, как тяжело нам жить, Елизавета. Знаешь, как я хочу накопить денег, чтобы не зависеть от твоего отчима. Но ты все равно берешь, и воруешь у меня. Да, мы живем небогато, да, я не могу оплатить твой выпускной, но воровать деньги ради какого-то платья! Платья, Елизавета! Конечно, мы не можем жить так богато, как Никита, но…Господи. Уходи. – от услышанного у Лизы глаза на лоб полезли. Она примерно понимала, о чем говорит мать, но ее сбережения даже пальцем не тронула. Да и то, что в истории была замешана Марина – очень не нравилось Лизе. Эта маленькая дрянь могла наговорить, что угодно, зная, что ей все равно поверят. Кстати говоря, вспомнишь солнце – вот и лучик. Из-за спины матери вынырнула сестра, держа в руке бумажку, похожую на чек.
– Вот, мамуль, это тот самый чек. Цена платья и сумма пропавших денег совпадают. – мать с горечью взглянула на чек, протянув его блондинке. Сестра победно ухмылялась, и Антонова сразу поняла, в чем дело.
– И что ты на это скажешь?
– Да, верно, это чек на платье, но я не брала твои деньги. Это были деньги с моей зарплаты. Я ни копейки у тебя не взяла, мам.
– Зарплаты? И кем же ты, прости, работаешь? – Лиза не знала, что ответить. Сказать, кем она работает, девушка не могла, оставалось молчать. Женщина поняла молчание дочери по-своему, и сказав еще раз о том, как она разочарована, захлопнула перед Лизой дверь.