P&S - агентство "пережить смерть"
Шрифт:
— Помоги, Серёжа! — посмотрел на меня Авелей и кивнул головой.
Я стряхнул зубы с платка и, зажав их в кулак, прошёл на свой стул, стоящий в середине зала. — Постараюсь…
Минуты три я просидел под насмешливым взглядом Дмитрия Ивановича, всеми фибрами чувствуя его скептицизм. Не выдержав, я отвернулся от «опера» и Андрея, но даже затылком ощущал почти осязаемое недоверие.
— А можно он выйдет ненадолго из помещения? — я тоже решил обращаться к нему через Авелея.
— Серёжа… Дима… вы как дети, ей богу…
— Ладно, ладно… пойду во
— Может этих двух зубов мало будет? Обычно более объемные вещи я использовал для «переживания»? — я повернулся, обратно к Авелею.
— И рады бы… но нет больше никаких вещей… ты же понимаешь. Убийства очень чёрные, нечеловеческие… ты обязан помочь хоть чем-то ради Добра!
— Ладно, окей… — я сжал золото ещё крепче в кулаке и закрыл глаза. Надо было думать о чём-то отвлечённом. Я стал вспоминать лица всех своих близких, родных и друзей. Как лента воспоминаний передо мной прошли: мама, друзья детства той, благополучной жизни, соседи, однокурсники и наконец, я потерялся…
Часть 3 Глава 3
Я открыл глаза, яркий свет раздирал моё зрение, заставив зажмуриться.
— Блять… что за херня… — прохрипел я, пытаясь приподняться. Тело моё было привязано, я чувствовал веревки на кистях рук и лодыжек. — Что тут происходит?
— Привет, Чипа! Давно мы не виделись? — услышал я рядом мужской голос. От «Чипы» меня продрало. Так меня не называли лет эдак пять, считай с 95ого… Горячие «девяностые» походу дела меня настигли… Очертания человека стали проступать сквозь свет.
— Ты кто? — без обиняков, просто, спросил я, сплёвывая сквозь зубы. Я сидел, привязанный к дереву, вокруг был лес. Понятно, что кричать не было смысла, да и не в моих привычках такие проявления паники. Я глянул мимоходом на ноги, так и есть, они были в крепком соединении с пеньком. Узлы профессиональные, со знанием дела, отметил я.
— А ты напряги память… млять… — нервно выкрикнул тип и приблизил своё лицо к моему. Изо рта его шёл пар, градусов пятнадцать мороза точно было. — …Ну, что? Узнаёшь?
…Это была моя смерть, ни грамма сомнений. 94 год, нам нужен был этот чёртов хлебозавод № 3… будь неладен. Он не хотел его нам отдавать… идиот. Просто бы подписал документы, и все бы было нормально. На его глазах мы насиловали его жену, дочку не стали, слишком маленькая… что мы педофилы что ли какие… А он всё не подписывал, козёл… Мы просто отрезали у дочки один палец… и он как слизняк, поплыл и согласился, слабак сопливый. После подписи, мы пристрелили жёнушку, дочку и его… если бы сейчас я его не видел, то так бы и был уверен, что и его… А потом трупы сложили на их же даче и подожгли. Надо же, а теперь он стоит живой и в полном здравии. Впору поверить в чудо.
— Как ты выжил? — уверен, что на моём лице ни дёрнулся ни один мускул, хотя на самом деле я был в ужасе…
— Когда я очухался, в дыму уже была вся комната, и по стенам растекался огонь. В окне я видел, как вы спешно садились в свои машины… Мои жена
— Жаль что ты не сдох… — сквозь зубы прошипел я. Интересно как он задумал меня убивать? Не хотелось бы долго мучиться.
— Неее… обещаю, ты не будешь долго мучиться… — он ещё научился читать мысли за эти шесть лет, — …ты умрёшь быстро! Но прежде я тебе должен кое-что показать, если не возражаешь…
Из кармана он достал снимок, сделанный Полароидом и, скромно улыбаясь, поднёс к моим глазам. Меня затрясло. На снимке пластом лежали одиннадцать тел, связанных веревками и с тряпичными кляпами во рту. Они находились в погребе, то ли какого-то дома, то ли гаража. Я узнал всех… Вано, «Паныч», «Малёк», мои соучастники того весёлого хлебозаводного дела, а рядом их тёлки… Но, это ещё не все… Там же лежала моя жена, мои два драгоценных сыночка и родная матушка с отцом.
— Тварь!!! — завопил я, и, пытаясь порвать все путы на своём теле, стал извиваться. — Не смей их трогать!
Это был какой-то бред, в моем мозгу запечатлелись мои любимые детки, жена и родители. Плевать мне было на дружков и их тёлок, да и на себя… но только не на моих родненьких. Я орал благим матом, рычал как раненый зверь, а этот ублюдок просто сидел на корточках и ухмылялся, вертя между пальцами фотографию.
— Ори не ори, но тебя никто тут не услышит, Чипа… А? Каково? — тихо зашипел он, приближая своё лицо к моему. — Как ты себя чувствуешь, когда знаешь что твоих любимых будут медленно убивать?..
— Ты ненормальный… убей меня, моих друзей, мы виноваты в смерти твоей семьи… но бабы то причём, дети… — стал умолять я, перестав вырываться.
— Ты считаешь, этого будет достаточно? Вы животные насиловали мою жену, потом убили её и дочку… меня, правда, не получилось…
— Сука! — плюнул я ему в лицо и попал в глаз.
— Твоих дружков я убью вслед за тобой и баб их… — медленно вытирая платком лицо, заговорил он, — …но твоих родственничков я буду убивать медленно, и они испытают мучения, соизмеримые с моей болью…
Я лежал онемевший и смотрел на его перекошенное от злобы лицо. Впервые в жизни я испытывал страх, пробирающий до кости… Меня трясло от бессилия, ужаса и раскаяния, это настал конец всего и я тому был виной…
— Я их порежу на кусочки и раскидаю по всему городу и если есть там что-то, то твой дух будет ходить по этой земле и каяться до скончания веков. А я полечу в Ад, удовлетворенный содеянным… Адью!
После этих слов, он поднял с земли прозрачную бутыль и вылил содержимое на мою голову. Почти сразу почувствовал боль и шипение на коже. Это была кислота. В глазах стало всё уплывать, от ужасающей боли я орал, непроизвольно обоссался и не только. А потом я зашипел горлом, это мой мучитель перерезал мою гортань, он сдержал своё слово, и стало темно…