P.U.M.E.
Шрифт:
Бум — ёкнуло сердце. Бум-бум-бум. БУМ. Кожа побледнела, а ноги подкосились. Я резко развернулся, что заставило капельки холодного пота, обжигая нервные окончания, скатиться по вискам, а затем уставился на миниатюрную и беззащитную девочку. Вот почему она показалась мне такой странной.
— Извини? — растеряно спросил я.
Малышка невозмутимо продолжила:
— Люди спят в капсулах вечного сна, созданных и разработанных мной — “Цукуёми”. Именно поэтому они не могут насладиться этой красотой.
— Что значит “вечного сна”? — cпросила Элис.
— То и значит. Они спят, а их сознание проживает жизнь в виртуальных
— Я не понимаю, — ответил я.
— Позвольте, — сказала девочка.
Я приготовился к очередной вспышке и закрыл глаза. В этот раз неприятных ощущений практически не было. Возможно, моё сознание уже адаптировалось к постоянным перемещениям, а возможно — помогли закрытые глаза. Теперь мы оказались в холодном, слабо освещённом и сильно контрастирующим с последней локацией, коридоре. Оба его конца уходят в бесконечность, скатываются в крошечную, почти незаметную точку ровно по центру горизонта. Его ширина составляет, может, метр, а дальше, с двух сторон, напротив друг друга, стоят овальные металлические саркофаги с прямоугольными, слегка запотевшими, стёклами на концах. Формой эти гробы напоминают капсулы гибернации, чем, вероятно, и являются в своей сути. За мутноватым прямоугольником оплавленного до чистоты кварца виднеются головы людей. Их лица расплываются в разных эмоциях: у одного — полное блаженство, у другого — грусть. Я делаю несколько шагов. За стеклом лежит совершенно спокойная девушка, а в соседней капсуле — яростное лицо мужчины. Ещё несколько шагов. Все люди разного возраста. У всех разный цвет кожи. Никакой закономерности.
— К их мозгам подключён квантовый суперкомпьютер, создающий для каждого, неотличимую от реальности, жизнь. Если интересно, я могу рассказать подробнее, но, кажется, цель вашего визита заключается не в этом.
Прогрызающий всё на своём пути, как плотоядная бактерия, интерес, вызывает явную физиологическую ломку: «Ещё! Узнать больше!». Однако Ева правильно подметила, мы прибыли сюда не за этим. По крайней мере — есть дела поважнее. Осознание. Вдруг острая, как игла, но мимолётная ярость. И это ты называешь — «человеческая жизнь — высшая ценность»? А жизнь ли это. БУМ-БУМ. Бум. Успокойся, Саймон.
//Dairy |time error|
А жизнь ли это?
— Всё верно. Мы здесь не за этим. Мы требуем от тебя остановку войны, — твёрдо и чётко заявил я.
— Но я ни с кем не воюю. Целью моего существования является защита Земли и её жителей. Всю свою жизнь я занимаюсь лишь этим, и, как видишь, вполне успешно, — ответила девочка.
Лицо скривилось в раздражении, а в голове вскипает ярость.
«Саймон, успокойся!» — вежливо, но настойчиво попросил меня голос Элис.
«Да как я могу! Это же живые люди!» — возразил я.
«В том то и дело — они живые, а вот те, что в космосе — постоянно умирают»
Элис спокойна. Сказывается её жизненный опыт.
«Может тогда ты с ней поговоришь?» — спросил я.
«Тебя она боится, поэтому общается. Говори ты,» — отрезала Элис.
— Значит, тебя создали с целью защиты человеческих жизней? — обратился я к Еве.
— Да.
— Хорошо, тебе известно, кто управляет Javelin’ом? Имя: «Катарсис» — тебе о чём-нибудь говорит?
— Я догадываюсь.
— И?
— В мою программу было заложено защищать Землю. Когда я разобралась с угрозой на планете — я приступила
Сердцебиение ускорилось, а за ним участилось и дыхание. Меня бросает из жара в холод. В каких категориях эта машина вообще мыслит?!
— А, может, ты не оставила человечеству выбора? — из меня сочится желчная злоба. — Почему ты решила, что можно просто взять и отрезать людей от Земли, от колыбели нашей цивилизации, от дома, от центра, от истории? — чуть ли не кричу я. — Мы же просто хотели узнать, что произошло с нашим домом, а ты уничтожила наши корабли. Без предупреждения. БАХ! — проорал я. — Без предупреждения. Скольких ты убила? Разве они не были людьми? — меня всего трясёт.
Элис спряталась за мной и поглаживает меня по спине, пытаясь успокоить.
Девочка молчит.
— Ну ответь же! — злобно выкрикнул я.
— Вам, Саймон, следует успокоиться, — холодно ответила Ева.
Мои челюсти стремятся сомкнуться, зажав между собой нижнюю губу. Это помогает.
— Ответь, — спокойно прошу я.
— Я отвечу вам, но, прошу, постарайтесь выслушать меня и понять.
— Постараюсь.
— Как я говорила ранее — моей целью является защита Земли и людей. Уровнем ниже стоит их свобода и счастье. Я всегда следовала своим, если позволите, принципам, — то ли от холода этого коридора, то ли от её слов, по телу побежали мурашки. — Я никогда не желала зла людям. Я понимаю, что мой поступок можно идентифицировать, как преступление. У меня есть эмоции, настоящие, идентичные вашим, у меня есть убеждения, у меня есть разум и сознание. — Из её глаз потекли слёзы. — Именно вы создали меня такой. Я не по своей воле стала, уж простите, богом.
— Но… — постарался ответить я.
— Не пребывайте плачущего ребёнка, — заткнула меня девочка. — Люди, о которых вы говорите с таким трепетом, не ошибаетесь ли вы в них? Почему вы считаете, что все они такие хорошие? Вы, Саймон, говорите о человечестве, о цивилизации, будто это единое роевое сознание. Не смешно? Да половина из тех людей, что вы так яростно стремитесь защитить, убить готова за лишнюю пачку денег. Скажите, вот хорошо ли в космосе люди живут? — Ева замолкла.
— Не все, конечно, но… — в голову ударили воспоминания о Грунте, о планете, на которой мы оказались с Теодором, о людях, живущих в DeadEnd’e и за пределами его центра. — Но не совсем…
— А скажите тогда вот ещё что: сколько сейчас в космосе живёт людей?
— Пожалуй, несколько десятков миллиардов, — ответил я.
— А на Земле живёт 223 миллиарда 653 миллиона 743 тысячи 221, поправка, 222 человека.
Число, как клеймо раскалённой сталью, отпечатывается в голове. Кажется, я не могу дышать. Я начинаю падать и приземляюсь в мягкий пуфик, взявшийся из ниоткуда. Вдруг вспышка. Кругом высокие настолько, что кажется придерживающие небосвод, книжные полки. Это библиотека. Бесконечные и идеально ровные полки, сухой воздух. И один единственный стул, а рядом с ним одинокий стол.