Па-де-де
Шрифт:
– Сейчас, мам! – крикнула в ответ Саша, бросая на пол выложенный блестящей плиткой тяжелую сумку, успевшую оттянуть за время дороги худенькие плечи. Из кухни вкусно пахло. Стянув пуховик, Саша танцующей походкой направилась в ванную.
– Как прошло занятие?
– Нормально. Гиеновна, как всегда орала как сумасшедшая на всех, и была всеми недовольна,– усаживаясь за стол сообщила Саша. Как обычно, после морозного воздуха в домашнем тепле навалилась накопившаяся за день усталость. Захотелось лечь и лежать. Не двигаясь, вообще ничего не делая.
Мать подошла и коснулась губами платиновой макушки дочери. По сути, Сашка еще совсем-совсем ребенок…
– Саша,
Саша с удивлением посмотрела на мать и уверенно помотала головой.
– Мам, ты что?! Ты же знаешь, что это лучшая школа. И ты же знаешь, балет это постоянный труд, работа над собой изо дня в день. Только так можно добиться результата… – с серьезным, не по возрасту, взрослым видом сказала девочка. Вера Сергеевна закатила глаза. Это все мама! Ее мама, Сашина бабушка, со своим балетом, будь он неладен. Вбила в голову ребенку, что ничего лучше в жизни нет и Сашка обязательно должна стать великой балериной, потому что у нее явные способности. Прямо вот великой балериной! Никак не меньше.
Вера Сергеевна не противилась, когда шестилетняя дочь, очарованная рассказами бабушки и фотографиями из ее альбомов, и конечно театральными постановками, на которые постоянно водила ее бабушка, сделала свой выбор. Вообще Вера Сергеевна, была уверена, что в таком возрасте нет еще серьезных целей и желаний. Постоянных, по крайней мере. Детям быстро все надоедает. Сегодня хочу быть доктором, завтра актрисой. И с балетом думала она будет также. Позанимается и через какое-то время остынет. Захочет, к примеру, на скрипке играть или быть фигуристкой, или заниматься живописью. Но чем дальше, тем все серьезней и серьезней ее дочь относилась к своей мечте. И тем меньший восторг у самой Веры Сергеевны вызывала эта выбранная ею мечта. Потому что она была дочерью балерины и знала что это означает. А жизнь, она гораздо больше чем одно, пусть даже самое любимое и обожаемое увлечение. А тут ничего другого нет. Сашка ничего кроме учебы и занятий хореографией не видит. Не остается больше ни на что сил и времени. Ни в кино с подружками сходить, ни съездить куда-то. Вздохнув, мать будущей примы поставила на стол тарелку с аппетитно пахнущей куриной лапшой.
–Ешь! – скомандовала она.
Саша хихикнула.
– Гиеновна бы сейчас была вне себя и орала бы как сумасшедшая! Лапша – это еще одна тонна жира на боках!
Вера Сергеевна покачала головой и сердито сказала:
–Саш, вероятно, это очень непедагогично, но она у вас действительно сумасшедшая. Да к тому же абсолютно неуравновешенная. Уже сколько раз родители вопрос ставили перед руководством… – Вера Сергеевна махнула рукой. Ни к чему ребенку эти подробности. Да и что толку? Неуравновешенная и грубая преподавательница никуда не денется, потому что Саша не уйдет из чертовой школы. Ее все устраивает. Это ее жизнь. Жизнь, которая, по сути, является подменой настоящей жизни. Вера Сергеевна вздохнула.
– Кушай,
Вновь вспомнив нелюбимую всеми преподавательницу, Саше, почему-то вдруг, стало очень жаль ее, женщину, которая сама никого не любит и ее тоже не любит никто. Промелькнувшая в детской голове даже не мысль, а скорее подсознательное ощущение, что человек живущий без любви очень несчастен, тут же бесследно испарилось. В десять лет сложно думать о тонкостях человеческой натуры и ее взаимоотношении с миром вследствие этих тонкостей. Честно говоря, сейчас думать вообще было неохота. И про Гиеновну особенно. Хотя бы до следующего занятия, то есть до завтра. Глаза начали сами собой закрываться. Едва не нырнув в тарелку, Саша подперла голову тоненькой ручкой, стараясь прогнать охватившую ее сонливость.
– Вечером должны приехать бабуля и Ольга, – забирая тарелку, сказала Вера Сергеевна.
– Ура! – моментально взбодрившись, Саша радостно подскочила на стуле.
Вера Сергеевна вяло улыбнулась. Да уж, ура. Мать весь вечер будет наставлять их с Ольгой, как нужно правильно жить и правильно поступать и тд, и тп. Любимое занятие. А Ольга будет своим наметанным, как рентгеновский луч, взглядом «просвечивать» ее. И обо всем догадается, даже сомневаться не приходится. Младшая сестра всегда обо всем догадывалась. И догадывалась всегда верно. Ничего не скроешь от ее проницательности. И она точно найдет момент, чтобы никто не мешал поговорить. Откровенно, как на духу. А ей ничего говорить не хочется, ни о чем. Даже с сестрой, с которой у них никогда не было секретов. Поэтому да, ура! Впереди дивный вечер…
– Давай, доделывай уроки, до их приезда. Потом не до того будет… – справившись с волнением сказала Вера Сергеевна. Пребывающая в гораздо более радостном предвкушении от предстоящего вечера Саша, пританцовывая поскакала в свою комнату, уже вполне бодрая и отдохнувшая.
Глава 3
– Александра! Не забывай держать спину прямо!
На замечание по поводу осанки, сделанное, некогда служившей в мариинке Екатериной Андреевной старшая дочь закатила глаза, младшая слегка склонив голову ухмыльнулась, а внучка, к которой было обращено замечание, послушно расправила и так безупречно прямые плечи и спину.
– Вот так! Никогда не забывай про осанку! – Екатерина Андреевна удовлетворенно кивнула и аристократичным исполненным достоинства движением отрезала крошечный ломтик от своей отбивной. Отправив его в рот, она вновь вполне благосклонно кивнула.
– Вера, мясо, как всегда восхитительное. Чего у тебя не отнять, так это кулинарного таланта.
– Спасибо, мам, – рассеяно поблагодарила Вера Сергеевна. Ольга метнула проницательный взгляд в сторону сестры.
– Это у тебя в отца, он тоже прекрасно готовил. – Екатерина Андреевна улыбнулась. – В отличие от меня.
На мгновение во взгляде поблекших глаз мелькнул озорной огонек.
– Сережа всегда грозился, что уйдет от меня к поварихе.
Ольга засмеялась. Вера Сергеевна улыбнулась, снова довольно рассеянно. Саша хихикнула.
– Он подтрунивал надо мной, что мои котлеты чудовищны, а супы, которые я время от времени все же пыталась варить, как любящая жена, можно использовать как биологическое оружие.
Ольга положила изящную кисть поверх изборожденной морщинами материнской руки.
– Мамуль, у тебя много других талантов. Супы и котлеты это не главное. Отец тебя боготворил, ты же знаешь. И никакая повариха ему была не нужна.