Паблик [Публичная]
Шрифт:
– Так вот о нахрапе… Ты же меня знаешь. Лучше, чем кто бы то ни было. Знаешь, как мне трудно этот нахрап сдерживать. Знаешь, что случается каждый раз, когда он все же вырывается из-под контроля. Я побеждаю. Всегда. Зачем нам с тобой воевать? Не будет ли проще для нас обоих, если ты просто признаешь факт того, что часть акватории твоего болота уже давно освоена мною?
– Птичка, тебя слегка занесло…
– Нет, Игорь. Ты можешь продолжать делать вид, что ничего не происходит. Отшучиваться, называть меня всякими издевательскими обозначениями…
– Ласковыми
– … но это не изменит расстановки сил на шахматной доске. Не тот случай. Если ты сейчас не остановишься, то мне придется объявить тебе войну. Чем она кончится – одному Богу известно…
– Не произноси имени Господа всуе. Тем более, что из твоих уст это звучит сверхъестественно. Отдает дьявольщиной…
– … возможно, победа останется за тобой. Но есть вероятность противоположного исхода. Или мы просто уничтожим друг друга. Неужели тебе так сложно усмирить свою гордыню? Ведь ты все прекрасно понимаешь.
Он, наконец, замолчал. Тогда я выстрелила второй раз.
– Оставь свою затею с робоженщинами.
– Может, сразу попросишь отписать тебе пол земного шара?
– Не руби сук, на котором сидишь, Игорь. В конечном счете этот замысел и тебе не пойдет на пользу.
– Елена Платоновна, тебя заносит. И сильно теперь уже. Учи своих недоделок из авксомской коллегии, с ними у тебя выходит. Папу с мамой, если получится. Своих мальчиков – фаворитов-наездников. Но не забывай, всему, что ты знаешь, научил тебя я. Не думай, что ты меня переросла. То, о чем ты сегодня думаешь, когда-то давно было задумано мною. Если я по доброте душевной и позволяю тебе развлекаться, то это не значит, что моя душа беспредельно добра.
Он на миг замолчал.
– Войну ты мне объявишь?! Лучше с озоновыми дырами повоюй. Или с летоисчислением. В обоих этих случаях у тебя будет меньше шансов, что пупок развяжется.
– Идея с робоженщиной – это ящик Пандоры. Даже ты не сможешь справиться с теми последствиями, которые могут наступить, если этот ящик открыть. Я знаю, ты думаешь, что на твой век тебе хватит сил, чтобы удержать все под контролем, а дальше – хоть трава не расти. Но что, если в этот раз ты просчитаешься?
– Оборот «что, если» оставь для своей паблик-ло клиентуры. На них это производит впечатление. В моем же лексиконе таких оборотов нет.
– И какие же в твоем?
– Знаешь, как я в студенческие годы сдавал экзамены? Приходил на очередную сессию после ночной попойки, в голове звенело, глаза закрывались. А какая-нибудь дежурная зубрилка подходила ко мне и спрашивала, готов я или нет. Когда я говорил, что не готов, она бросала на меня взгляд свысока. Сочувствующий такой взгляд. В котором одновременно отражались презрение и жалость. А потом спрашивала: «Игорь, а как же ты тогда сдавать собираешься?». Так вот я всегда отвечал одно и то же: «Что-нибудь придумаю».
Он умолк и жестко посмотрел на меня.
– И всегда придумывал. Сначала на экзаменах, а потом и в жизни. Всегда. А где сейчас эти зубрилки? Со всеми их заученными знаниями… Которые абсолютно неприспособленны
– А куда ты денешь многочисленных фотомоделей, которые тебя до сих пор неплохо кормили?
– Не надо выдавать желаемое за действительное, Ленок. Это я их кормил. Все они – пшик, пустое место. Гонору – вагон, а пользы как от козла молока. Давно надо было разогнать всё это безмозглое скопище.
– Игорь, восемьдесят процентов из них – мои клиенты.
– Прими мои соболезнования. И да, можешь выслать письменную благодарность. Не обязательно, приурочивая к праздникам. Я всегда рад сделать для тебя что-нибудь приятное.
Я вскочила с места.
– Игорь, оставь свой юмор. Вчера ко мне явилась Ольга Позёркина, а точнее, влетела в приемную как ураган. Она несколько минут металась по кабинету и истошно орала, пока я потихоньку не начала сквозь ее ор разбирать слов. Не догадываешься, о чем я?
– А что тут догадываться? Позёркина стала первой. Но скоро это коснется и всех остальных.
– Так ты это подтверждаешь? Игорь, если ты, и правда, собрался воплотить в жизнь этот проект, то ты просто сумасшедший! Ольга Позёркина, Аглая Малая, Тося Нимфембл – это же клиентура уровня топ-20! Самые удойные из самых убойных! Ты хочешь оставить меня без заработка? Хорошо, ну ладно я… А кто следующий? Ведь если запустить этот процесс, то фотомоделями он не ограничится. За ними потянутся Эвелина Слабопоющая, Федор Актёрик, Ирина Балерина. Пирамида рухнет! Ты понимаешь, что сравняешь с землей весь псевдокультурный пласт? Не боишься, что сам ляжешь под его обломками?
– Не боись, Электрошок! Шквал пройдет наискосок.
Я не удержалась и рявкнула.
– Игорь! Прекрати этот фарс!
Его голос прозвучал так зловеще тихо, что я тут же пришла в себя.
– Фарс?
Он медленно поднимался из кресла. Я непроизвольно слегка попятилась назад.
– Это второе после «Бога» слово, которое для тебя заказано.
Он смотрел с угрозой. Я похолодела.
– Елена Маяк – это и есть фарс. А я – и есть Бог. Не просто местный божок. Я – главный авксомский Творец. Не забывай. Я создал тебя по образу своему и подобию, но не стоит заблуждаться, что ты поэтому стала мне равной. Читай Библию. Вспомни, что стало с созданиями, которые посчитали себя уподобившимися своему создателю. И не повторяй их ошибок.
Он медленно надвигался на меня, а я смотрела на него взглядом загипнотизированного кролика. Мои ноги приросли к полу. Игорь подошел вплотную.
– Я наделил тебя теми чертами, которыми посчитал нужными. Тем, к чему ты была наиболее способна. Мы с тобой очень похожи, мне всегда это нравилась. Ты мне подобна, это да, но ты лишь мой образ. Тебе, Лена, никогда не будет дано узнать, что содержится внутри него.
Он поцеловал меня. Я онемела от страха и возбуждения. Мое сердце бешено заколотилось. Когда Игорь отстранился, он сгреб своей огромной пятерней мои волосы и оттянул их назад. Я стояла молча, не издав ни звука. Глаза мои расширились, на шее заколыхалась маленькая жилка.