Пацан. Воин. Маг. Сражайся или умри!
Шрифт:
Стражники так и сказали.
— Вот, правильно тебя арестовали. Что за песни ты поешь? Ни уму, ни жопе, ни сердцу. И куриц воровать не умеешь, и поёшь для бабенок. Не, гавно твои песни, не для народа. Давай, отрок, твою песню теперь послушаем. Только смотри, будешь петь, как этот мыныстрел, накажем.
Сашка взял в руки лютню Эдика. Хороша, конечно. Сразу видно — дорогой инструмент, профессиональный. Гриф непривычно широкий, но терпимо. Провел по струнам, чуть подстроил для нужного звучания. И врезал сразу, не раздумывая, отцовскую любимую:
Ехали казаки, ехали казаки,
Ехали
А в степи цвели, да, полыхали маки,
Алые кхма, маки и цветные калы…
Кала-кол-чы-кы.
Андрон стал присвистывать и хлопать руками по ляжкам. Только стражники сразу ему кулак показали. И Андрон решил не вмешиваться.
И звенели шпоры, и скрипели сёдлы,
И сидели в сёдлах, как влитые, казаки.
В них летели стрелы, да втыкались в телы,
Кровь лилась рекою во степные кАвыли.
Их сверкали сабли, и рубали тЕла,
Их рубали сабли и сносили бошки с плеч.
А трава степная ярко зеленела,
Люто полыхала,
догорала жизнь и степь.
Стражники сидели на лавках тихо, как мышки, задумавшись о чем-то. Иногда согласно кивали головами, а иногда смотрели пустыми глазами куда-то в ту даль.
Во степи курганы заросли бурьяном,
Заросли бурьяном и колючаю травой,
А вокруг богато маков, да казаков,
Маков, да казаков с алой кровушкай людской.
Любо, браты, любо! Любо, браты, жить,
Сберегая баб и хаты — сберегая от врагов!
Так поднимем, браты, мы хмельную чашу!
Выпьем, да, помянем всех людёв хороших,
Выпьем, да, помянем мы погибших казаков!
— Вот! — сказал седоусый стражник, обращаясь к Эдику. — Про людёв песня, а не про разбери-поймешь каких хренов, не понятно с каких краёв и на хрена. Молодец, отроче, и песня славная, и про битву ту давнюю память сберег. Ох и много людей побило тогда. А все эти мхамамаки поганые. И стрелы летели тучами, ажна небо черным-черно… Сильна…
И тут дверь тюрьмы, которая открывалась наружу, вдруг влетела внутрь, сбив с ног всех троих стражников. Вслед за ней ворвались несколько бородачей, в которых парни с удивлением опознали разбойников, отметеленных Андроном на лесной поляне. Главарь с фиолетовым синяком в пол-лица шагнул к решетке, нашел глазами Андрона и прорычал:
— Мы за тобой, Бугор!
Небо в клеточку или ответочка прилетает
Примерно через час после того, как лесные разбойники разнесли здание тюрьмы так, что его только на
Всю дорогу разбойники трындели, что раз Андрон победил их всех и, как бы, в честном поединке, то по закону он — новый главарь. Бугор, если коротко. И теперь Андрон привыкал к новой роли. Сурово хмурил брови, выдвигал вперед нижнюю челюсть и хмуро поглядывал на свою банду. Димка сидел, привалившись к дереву (почти половина лося ушла в одно жало), поглаживал округлившийся живот и негромко стонал. Видимо — пережрал слегонца.
— Ну, господа, я думаю, пришло время прощаться, — Эдик поел, умылся и чудесным образом стал похож на трубадура.
— На, Алекс, держи и владей! — он снял с плеча свою лютню и протянул Сашке.
— Подожди, — поднял руку Сашка. — Игра же не закончилась?! Нам помешали. Почему отдаешь?
— Хочу как-то отблагодарить своих спасителей, — Эдик пожал плечами. — Вы же не бросили меня в тюрьме… Накормили, разделили хлеб со мной. Лютня — твоя, Алекс.
— О! Еще и хлеб есть? — простонал Димка. — Не-не, не буду! Не могу пока. Потом.
— А как же ты, Эдик-джан, без инструмента? — получить хороший инструмент Сашка очень хотел.
С другой стороны — брать чужое нехорошо.
— О, я найду себе другую, без проблем! Дядя у меня работает на мануфактуре музыкальных инструментов. Это — здесь, неподалеку, при дворе барона Матроза. У него этих лютней — на оркестр! Даже концертный рояль есть и волынка! Я забегу к нему, а потом двину на турнир Розенталя.
— Ладно, Эдик, глядишь, встретимся там, в Ляйлеке вашем. Ты помнишь, что обещал игорные дома нам показать?
— Конечно! Будет весело! Покажу!
— И спасибо за лютню, — крикнул Сашка в удаляющуюся спину.
— Ну, что, парни, двинем и мы в Ляйлек? Или чо?
— Андрон! Нас там в тонкий блин раскатают! — возмутился Димка.
— Кого? Нас? Халка и Сабзиро? Да мы там всех порвём, как тузик мочалку!
— Порвал один такой. Ты же видел, что эльф, козел этот ушастый, враз раскусил, что ты хорошо дерешься только в бессознанке?! Там, на турнире, думаешь, одни лохи будут?! Нет, стопудово тоже догадаются! К тому же, как ты собираешься из меня Халка делать именно тогда, когда нужно? Чем меня траванули в трактире? Где такую отраву найти? И получается, нам в команду, по-любому, свой колдун нужен. И где мы его возьмем?
— Нет, парни, не нравятся мне местные колдуны, — поморщился Андрон. — Сколько раз с ними встречались — один головняк от них… Не будем их брать!
— Это точно, — согласился Димка.
И все замолчали, задумались о невеселом.
— Никогда не думал, что скажу такое, но… — вздохнул Сашка. — Но я скажу. Нам, парни, надо учиться! Учиться всем этим местным делам и, в первую очередь, учиться магии. Без неё тут никак.
— Где учиться? — вздохнул Димка. — И у кого?
— Нам бы сейчас к монахам в Шаолинь, да? — мечтательно закатил глаза Андрон. — Было бы здорово! Это же круто — махаться, как монахи машутся. Я смотрел один кинчик, они там так махались. А еще их сознание там контролировать учат, медикации там всякие…