Пациент всегда мертв
Шрифт:
— Это вряд ли порадует Роя, — сказал я.
— Рой ничему не радуется.
— Угрюмый человек.
Она повернулась ко мне:
— Звучит так, словно вы с ним знакомы.
— Мы никогда не встречались.
— Вам повезло.
Майло поинтересовался, не видела ли она Роя в последнее время.
— В последний месяц нет. Он живет с родителями, в четырех кварталах отсюда. Вы думаете, Рой заходил навестить Лорелей?
— Ни разу?
— Я вожу Лорелей к его родителям раз в неделю. Иногда Рой оказывается на месте, но с ней не играет, потому что она ему не родная. — Ее глаза затуманились.
— Вы считаете его потенциально опасным? — спросил Майло.
— Вы что-то вроде психолога? Мы ходили к одному по причине развода. Суд нас обязал, и он занимался тем же, тот… психолог — задавал вопросы, вместо того чтобы давать ответы.
— Рой ничего не сделал. Нам лишь нужно поговорить с ним о его бывшей подружке.
— Той, которую убили? Флоре?
— Вы знаете о ней?
— Только то, что мне рассказывал Рой. — Ее рука взлетела ко рту. — Вы же не хотите сказать…
— Нет, мэм. Мы пересматриваем дело, потому и беседуем со всеми, кто был с ней знаком.
— У меня четырехлетняя дочь. Вы должны сказать мне все честно и прямо.
— Вы боитесь Роя? — спросил я.
— Я боюсь его характера. Не то чтобы он когда-нибудь обижал меня. Но то, каким он становится… замыкается в себе…
— Что он рассказывал вам о Флоре Ньюсом? — осведомился Майло.
— Что она была… — Лайза прикусила нижнюю губу. — Как-то неудобно…
— Что неудобно, мэм?
— Он говорил, что она была холодна. В постели. Не особенно сексуальна. Рой говорил, что она, видимо, наткнулась на какого-нибудь парня, что-то там не получилось, и из-за этого Флора такая, какая есть.
— Потому они и расстались?
— Возможно. Ведь Рой обо всем судит с точки зрения секса. Особенно если это касается его лично… — Лайза тряхнула головой. — Мне нужно закончить паковаться. Лори скоро проснется, и у меня будут связаны руки.
Она дала нам адрес и телефон родителей Роя Николса. Май-то позвонил им, поговорил с матерью, соврал, что является строительным подрядчиком, которому требуются специалисты по установке лесов, и получил информацию о месте, где в настоящее время работает Рой.
— Полагаю, что Флора не вполне устраивала Николса, — сказал он, когда мы ехали по Сепульведе на юг в сторону Инглвуда, — и потому этот парень избавился от нее. Или он… Как гам у вас называется, когда свое дерьмо перекладывают на кого-то другого?..
— Проецировал. Убийство с особой жестокостью нередко совершается в результате долго копившейся злости, а сексуальное поведение будущей жертвы вполне может быть источником такой злости.
— Прут от кованой железной изгороди… Такие прутья наверняка валяются вокруг строек. Больше, чем когда-либо, я хочу знать, где был этот ублюдок в ночь убийства Гэвина и блондинки. Кстати, о ней: я посылал двух детективов в соответствующие отели, потом они беседовали в управлении полиции Беверли-Хиллз, но никто не знает нашу девушку от "Джимми Чу". В отелях, вероятно, лгут, но у полицейских в Беверли есть досье на дорогих
Глава 13
Начальник Роя Николса — мужчиной средних лет по имени Арт Родригес — он выделялся седеющей бородой и невозмутимостью, которой позавидовал бы и каменный Будда. У него на каске над американским флагом красовалась наклейка "Доджер блу". Под рубашкой из шамбре — тенниска "Диснейленд", которая была ему велика. Остальной наряд состоял из потертых джинсов и покрытых пылью рабочих башмаков. В руке он держал свернутую в трубочку программку скачек.
Мы стояли в пыли на солнце внутри огражденного периметра стройки. Работа заключалась в возведении боковой пристройки к уродливому двухэтажному офисному зданию, облицованному кирпичом. Оно было выпотрошено изнутри, лишено окон, но над зияющей дырой входа сохранилась надпись — "ЗОЛОТОЙ ВЕК".
Строительство новой конструкции находилось на этапе обустройства лесов, и Рой Николс был одним из тех, кто этим занимался. Родригес указал на него — тот копошился на втором этаже с пневматическим молотком в руках. В воздухе стоял запах сырого дерева, пестицидов и серы.
— Хотите, чтобы я его позвал? — осведомился Арт Родригес. — Или наденете каски и сами подниметесь?
— Уж лучше вы, — покачал головой Майло. — А вас не удивляет, что мы хотим с ним поговорить?
Родригес хрипло рассмеялся.
— В этом бизнесе? Все мои кровельщики — уголовники, да и все остальные специалисты — тоже.
— Николс не уголовник.
— Уголовник, потенциальный уголовник, какая разница? У всех есть шанс. Вот что делает эту страну великой.
— Николс производит на вас впечатление потенциального уголовника?
— Я не лезу в личную жизнь этих парней.
— Николс — надежный работник?
— Один из лучших. Как часовой механизм. Приходит минута в минуту, своего рода педант.
— Педант?
— Педант, — повторил Родригес. — Такой требовательный, чопорный, привередливый. Все у него должно быть именно так, как надо. Очень напоминает мою жену.
— Требовательный в чем?
— Желает, чтобы его коробка с едой лежала подальше от пыли. Начинает заводиться, когда ребята трогают его инструмент или не приходят вовремя. Любое изменение в расписании его раздражает. А что у вас все-таки к нему?
— Пока ничего.
— Надеюсь, что ничего и не будет, — сказал Родригес и направился за Роем.
Рой Николс был мужчиной ростом примерно шесть футов три дюйма, весом не менее двухсот пятидесяти фунтов, с твердым, выдающимся вперед животом, руками, похожими на мешки из-под муки, и толстыми, как стволы деревьев, ляжками. Гладко выбритая голова, лицо покрыто светлой щетиной, того же цвета брови. На нем была мокрая от пота коричневая футболка, а на ней — джинсовая безрукавка. На правом бицепсе красовалась татуировка в виде розы. Квадратное лицо Николса, потемневшее от солнца, оканчивалось двойным подбородком с глубокими складками по бокам, которые делали его гораздо старше тридцати лет.