Падь
Шрифт:
Она, ответно изучая, в замешательстве недоуменно смотрела на него.
Мужчина озадаченно повторил фразу по-итальянски, затем по-французски.
Юфрозина в ожидании уставилась на него.
Всевышний! Она его не понимает! Обернувшись к иноземке, кивнул ей, чтобы подошла.
Девушка сделала вид, что смотрит в другую сторону, старательно расправляя накидку под собой. Тот самый воин-спаситель обиженных монашек возник из темноты и стянул её с телеги. Крепко держа за плечо, увлёк, упирающуюся, к карете. Грубая сила всегда имеет преимущество! Наташа подчинилась, решив, что травма второй руки ей совсем не нужна.
Бригахбург, кивнув в темноту кареты, спросил:
— Я видел, вы кричали друг на друга. На каком языке она говорит? —
Девушка, глядя в сторону, нехотя процедила сквозь зубы:
— Венгерка не говорит по-немецки и очень плохо говорит по-английски.
— Почему ты её понимаешь?
Пожала плечами:
— Там смесь языков. Возможно, вам следует говорить медленнее.
Сиятельный заговорил, и Юфрозина порозовела, закивала и даже улыбнулась.
«Пусть бы ещё облобызались троекратно», — усмехнулась Наташа. Сочтя, что ей возле них больше делать нечего, отступила в сторону, но граф поймал её за руку, останавливая. Хорошая реакция. Вот так, не глядя, схватить за запястье. Изумления девушка не показала. Мужчина держал крепко, но не больно. Его пальцы чуть подрагивали, то сжимаясь, то ослабляя хватку. Вырваться она не пыталась, с безразличием отвернувшись, подняв лицо к густо усыпанному звёздами тёмно-синему небу, блуждая по нему глазами. Ни одной светящейся движущейся точки самолёта. Чужой мир. Небо чужое и враждебное, хоть и красиво.
Хлопнула дверца кареты.
Бригахбург развернулся, дёрнув Наташу за руку:
— Если ещё раз ты затеешь драку с графиней…
— Знаю, вы меня убьёте, — продолжила спокойно, покосившись на его кинжал.
— Ты поняла, — кивнул Герард утвердительно.
— Драку затеяла не я, — в глазах зажёгся опасный огонёк. — Если она нападёт снова — я буду защищаться.
Непокорность бунтарки выводила из себя. Он поднял её лицо за подбородок:
— Ты не будешь отвечать ей.
— Я дам сдачи. Меня так учили, — выпрямилась девушка.
— Она — графиня, а кто ты? Скажи, кто ты? — не дождавшись ответа, продолжил: — Не смей к ней прикасаться.
Уходя, кивнул в темноту.
Его место занял один из надзирателей. Наташа посмотрела на мужчину сочувственно:
— Тебя убьют, если я сбегу?
Он, смерив её заинтересованным взглядом, криво усмехнулся.
Иноземка растёрла лицо руками и зевнула в ладошку:
— Ладно, веди меня в кустики, поклонник.
Девушка отошла глубже в лес, села под огромную разлапистую ель, упершись спиной в ствол. Обступила тишина. Хорошо пахло хвоей. Хотелось раствориться и смешаться с природой. Тупая головная боль отдавала в рану. Воин, не спуская с неё глаз, сел в отдалении. Второго видно не было. Замаскировался, Чингачгук. Дрожащими пальцами Наташа достала из сумочки зажигалку, повертела, пряча назад. Хотелось курить. Стрельнуть сигаретку было не у кого. Курящими никого из мужчин за это время она не замечала. [2]
2
Курение известно издавна. Фрески в индийских храмах изображают фигуры богов, вдыхающих дым ароматических курений. Курительные трубки были найдены при раскопках захоронений знати в Египте. Курение конопли при помощи трубок было известно древним германцам и галлам в первом веке до нашей эры. Об этом говорится и в древнекитайской литературе.
Корабль экспедиции Колумба привёз в Европу высушенные листья табака. Век спустя после открытия Америки табак уже выращивали в Бельгии, Испании, Италии, Швейцарии и Англии.
Курение в России было введено Петром Первым. На Востоке оно имело свою давнюю традицию, которая распространилась и на православную Грецию. Курящий человек воспринимается в Греции иначе,
Современное русское духовенство не курит, запрещено курение и в духовных учебных заведениях Русской Православной Церкви. Курение — медленное самоубийство, а самоубийство в Библии называется страшным грехом. Это очевидное зло, с которым христианин не может мириться. Курение — это пристрастие, дурная привычка, от которой человек мучительно зависим. Есть ещё зависимость психологическая, которая гораздо опасней. Но христианство — это религия свободы, и оно не терпит, когда свобода человека попирается — пусть даже им самим.
Наташа закрыла глаза и расслабилась. Средневековому человеку неизвестно современное мировоззрение на курение. Значит, курящего мужчину она не встретит. Возможно, кто-нибудь из знати курит кальян.
Долго сдерживаемое напряжение спало. По щекам потекли слёзы. Господи, зачем она здесь? Кому это нужно? Девушка громко всхлипнула, поспешно отворачиваясь, вытирая слезинки тыльной стороной ладони. Рядом опустился Бруно. Уединиться не получилось. Наташа чертыхнулась: «Бесшумно крадётся, сволочь, как пантера. Пока меня воспитывали, бесстрашный рыцарь прятался».
Она всматривалась в его лицо с правильными чертами. Осанка, манеры указывали на благородное происхождение. Остальные воины выглядели иначе: грубее, невежественнее. Умело скрывает свои чувства, но глаза выдают истинные намерения. Наташа понимала немой язык его глаз, видела, что нравится ему. Женщина всегда чувствует, когда нравится мужчине. Бригахбург другой. Потому что главный и требует от подчинённых полного повиновения? Ведёт себя Бруно с ним на равных и, тем не менее, не вмешивается в его действия, негласно держа субординацию. Что объединяет таких разных людей?
Глава 8
Бруно, видя, как испытующе она на него смотрит, тряхнул головой:
— Я слышал, что ты не из свиты графини. Откуда ты?
— Я не помню, — вздохнула тяжело, зябко кутаясь в редкую косынку. Разговаривать не хотелось.
— Расскажи, что помнишь? Что-то же должна помнить?
Наташа вздрогнула, вспомнив первые ощущения на неизвестном берегу. Задумчиво начала:
— Помню реку и ночь… Выбралась на берег из воды…
Рыцарь не торопил. Воцарилось неловкое молчание. Нарушать его девушка не спешила, взяв паузу. Вспомнились все из тургруппы. Она одна погибла или все из автобуса? Если нет, то куда они рассосались? Вот и не верь после всего этого в загробную жизнь.
Мужчина тихо спросил:
— Сколько тебе лет?
Поняла, что будет допрос. С пристрастием. На дружескую беседу это не походило. Нужно было отвечать, чтобы больше не возвращаться к этому. В лице Бруно она может приобрести покровителя, а значит, её не сможет обидеть каждый желающий. Возможно, и со стороны графа последует меньше нападок.
— Двадцать четыре.
— Откуда знаешь графиню? — он старался говорить мягче, чтобы расположить женщину к себе.
— Я её не знаю… Просто, когда услышала крики, пошла посмотреть, в чём дело, а там насильник хотел её… Ну, я его стукнула палкой по голове. Мы с ней убежали, — замолчала. Всё пережитое пронеслось перед глазами.
— А сама как к ним попала?
— Юфрозина сказала, что надо вернуться и посмотреть, что они делают. Да и рюкзак где-то там потеряла, хотела поискать.
— Что потеряла? — такое слово командующий слышал впервые.
Наташа хмыкнула:
— Мешок свой. Тот, что ваш хозяин забрал. Вот нас снова и схватили. Меня этот бугай в кусты поволок, а монашку в лагере оставили. Потом она сбежала, когда резня началась. Ну, а я… Вы знаете, — тяжело вздохнула.
— Ты раньше убивала? Бандита убила, и драться умеешь. На воительницу не походишь.