Падает тропическая ночь

Пуиг Мануэль

— Значит, много зарабатывает.

— И налоги платит, как ей вздумается, никто ведь ничего не может проверить. За считаные годы купила квартиру, в которой живет, и еще несколько для аренды. Если честно, она даже не знает, что делать со всеми заработанными деньгами. А два вечера в неделю не принимает пациентов и занимается, учится, чтобы не отстать от жизни. Один вечер посвящает чтению, а в другой свободный вечер встречается с группой психологов для дискуссии. В общем, крутится

без конца.

— А сын?

— С сыном непросто, он вроде пока не знает, чего хочет, учится там на полиграфическом. Здесь изучал что-то другое. Ему девятнадцать лет.

— Помню, когда Масику было девятнадцать, он учился на первом курсе университета. В пять часов вставал заниматься. И я с ним, чтобы заварить мате.

— Она раньше, когда они только приехали из Мексики, вечером всегда оставалась с сыном, они вместе ужинали, потом мальчик хотел посидеть у телевизора, и она не могла часто выходить из дома. Теперь парня нет, ни днем ни ночью. А худшего-то я тебе не сказала — он даже на каникулы не хочет приехать, у него там все друзья, ты ж понимаешь. Хорошо хоть, она весь день занята, но к восьми вечера остается одна как перст.

— Почему так говорят, один как перст? Пальцев-то на руках много.

— В этих туфлях совсем не больно, вот счастье. И еще, Нидия: когда речь зайдет о твоем сыне, не говори Масик.

— Само получается. Мы его всегда Масиком звали.

— Мужчине за пятьдесят, а он все Масик…

— Думаю, нужно было ее позвать, вместе прогуляться.

— Нет, Нидия, не останавливайся, назад я не пойду.

— Ну, давай позовем, иногда ее жалко. А иногда она меня бесит.

— Нет, Нидия, я назад не вернусь, идти далеко.

— Ну, тогда в другой раз… Знаешь, как-нибудь выберем вечер потеплее и сядем за один из тех столиков попить пива.

— Это же вредно для давления.

— Тут в баре всегда народ, они, наверное, уже озолотились.

— Место в Рио известное, люди сюда издалека приезжают попить пива, с видом на море.

— Очень холодно будет, если мы сегодня выпьем здесь пива?

— Нет, Нидия, не соблазняйся. Гулять приятно, но сидеть без движения — замерзнем.

— Какая свобода, эти девчонки одни, вечером.

— Совсем другие времена.

— Люси, эти, наверно, такие же, как в Аргентине, или похлеще. Пары поцелуев в парадном им маловато.

— И рано начинают, Нидия. У нас в доме девочки, совсем еще крохи были пару лет назад, а в один прекрасный день смотрю, они уже красятся и гуляют по вечерам. И лица уже другие, как у женщин, которые все о жизни знают. А потом снова видела их по пути в школу, некрашеных, и ведь дети еще, а во взгляде уже тень, словно познали горький опыт.

— Так

и идут по рукам. Но если мужчинам уже неважно, что женщины такие, тогда никаких проблем. Но раньше было красивее.

— Не знаю, Нидия, если тебе везло и доставался хороший муж, тогда да. Весь вопрос в везении.

— Все больше в этом убеждаюсь. Достоинства никого не волнуют. Посмотри на эту, какое милое личико.

— Ангел, правда?

— Парень тоже прелестный.

— Какая в этом городе молодежь, Нидия, просто теряешь дар речи.

— Вон садятся в машину, смотри, Люси.

— С огнем юности внутри, и без материнской узды, кто эту девочку удержит?

— Так и хочется подойти к ней, Люси, и поговорить. У девочки всего вдоволь, а она рискует, завтра будет терзаться, ах, я несчастная. Это ужасно: привязаться к человеку, а потом его потерять. Откуда этой бедной девочке знать, что готовит ей жизнь?

— Буквально на каждом шагу, Нидия, как говорили раньше старушки.

— В юности мы над этими вещами смеялись, а теперь знаем, что так оно и есть.

— Поди узнай, куда они. А и захочешь… ее уже не остановить, она даже не услышит. Дай бог — чтобы пустяк, не настоящая любовь. Ведь какой современной ни будь женщина, она, по-моему, всегда глупее мужчины, легче привязывается. А стоит привязаться, и готово — потеряешь его, и рыдать тебе горючими слезами. Но раз она такая молоденькая, наверняка есть родители и вся жизнь впереди, можно постараться забыть.

— И столько других ребят вокруг. В общем, пусть ей повезет.

— Видела, с какой скоростью умчались? Безумие, надо же так гонять.

— Давно твоя соседка не заводила новых ухажеров?

— Оттого ей и стало стыдно, она давай интересничать, сказала, что встречается с двумя старыми ухажерами. Я их знаю, один аргентинец, торгует какими-то химикатами, живет здесь, но много ездит по стране. Разведен, вся семья в Буэнос-Айресе, она сказала, что ей надоело, мол, человек неглубокий и говорить с ним не о чем. И видеть его больше не захотела.

— А другой?

— Ты будешь в шоке.

— Как знать. Это тебя вечно все шокирует.

— Давно уже, только-только приехав в Рио-де-Жанейро, она ходила на море плавать, здесь, на пляже Леблона, не подозревая, как это опасно. Однажды плавает, и тут коварное течение понесло ее, а один крепкий парень оказался поблизости и помог ей вернуться на берег, она бы одна не справилась. Это был один из тамошних серферов, но уже лет двадцати восьми или тридцати. Это случилось несколько лет назад, ей тогда было около сорока, то есть, конечно, он был много моложе.

— На него она тоже глаз положила?