Падает вверх
Шрифт:
— Василий Тимофеевич, вот не ждал! Заходи, заходи… А мы тебя как раз сегодня вспоминали с женой. Давненько не был.
Вошедший обнял Платона Григорьевича.
— И я рад тебя видеть, Платон Григорьевич, очень рад.
— Ты, говорят, уже генерал? — спросил Платон Григорьевич, когда они прошли в кабинет. — Поздравляю. От души поздравляю.
Василий Тимофеевич немного смущенно пожал плечами и сказал закуривая:
— Да оно как-то случайно вышло, Платон Григорьевич.
Платон Григорьевич рассмеялся.
— Нет, не случайно, Василий Тимофеевич. Ты ведь был ведущим хирургом
— А куда уезжаешь? — спросил Василий Тимофеевич.
— И сам не знаю, какая-то командировка по просьбе военных. Вероятно, какая-нибудь отборочная комиссия.
— Нет, не комиссия, — сказал неожиданно Василий Тимофеевич.
— Так это ты меня сосватал?!
— Было такое дело, Платон Григорьевич.
— Ну конечно же, ровно в восемь ко мне должен был прийти какой-то товарищ. Как я не догадался?
— Вот что, Платон Григорьевич, — сказал Василий Тимофеевич, доставая из бокового кармана какой-то пакет и протягивая его собеседнику. — Вот возьми. Тут подробная инструкция для тебя. Ознакомишься с ней сейчас же, дома, и вернешь мне. Понял? Отчет напишешь, когда вернешься, еще раз все продумаешь и напишешь. Дело неясное и очень нелегкое. Тебе придется посетить ряд важных объектов. О том, что ты психиатр, никто не должен знать. Мы посылаем тебя как представителя авиационной медицины для проверки некоторых новых положений. Поступили докладные, просят смягчить требования к физической подготовке пилотов космических кораблей. Какие-то технические предпосылки есть для этого — сам знаешь, сколько сейчас внедрено новинок, — но управление медицинской службы может и должно интересоваться всем, что связано с жизнедеятельностью человеческого организма в космосе.
— Ты сказал, Василий Тимофеевич, что это только предлог?
— Да, это только предлог… Главная часть задания заключается в другом. К нам поступили сведения, что среди летного состава бродят неясные слухи о каких-то таинственных встречах в космосе. Официально поданных рапортов нет, но слухи очень упорные…
— Нечто вроде массового психоневроза? — спросил Платон Григорьевич.
— Это уж тебе решать. Но нужно проявить в этом вопросе и осторожность и тактичность. Если мы направим тебя с прямым указанием выяснить, кто и когда наблюдал странные явления в космическом пространстве, то боюсь, люди поведут себя более замкнуто, побоятся отстранения от полетов, да мало ли что… С другой стороны, не исключена возможность, что действительно кое-что наблюдается. А это, в свою очередь, ломает всю программу работ. Если же, что скорее всего, мы имеем дело с самовнушением, то тебе следует провести разъяснительную работу, а для нас ты дашь рекомендации по психотерапии лиц, склонйых к подобному самовнушению. Это не просто, но тебе, Платон Григорьевич, вполне по плечу.
— Но почему выбор пал на меня? Мы только приступили к очень ответственной плановой работе…
— Мы отрываем тебя только на время, — перебил его Василий Тимофеевич. — У нас нет никаких оснований считать тех, к кому ты поедешь, людьми несерьезными. Это один из сильнейших отрядов исследователей космоса. Но не
Платон Григорьевич вскрыл пакет, прочел инструкцию раз-другой.
— Дружба дружбой, а служба службой, — сказал Василий Тимофеевич. — Распишись тут в уголке, что с материалом ознакомился. Вот так. А теперь давай-ка мне инструкцию и получай билет на самолет.
— Когда вылет? А, вижу, в половине первого…
— Рейс не указан, но на аэродроме предупреждены. Ну, Платон Григорьевич, жду от тебя весточки.
ПАДАЕТ ВВЕРХ…
— У вас служебный рейс, — сказала девушка-регистратор, рассмотрев билет Платона Григорьевича. — Вы посидите вон на той скамеечке, я вам скажу, когда выходить на посадку.
Платон Григорьевич купил в киоске аэропорта несколько газет и стал их просматривать. На скамейку рядом с ним опустился рослый человек в форме летчика Гражданского воздушного флота. Его тоже послала сюда девушка-регистратор. Вскоре к ним присоединилось еще пятеро парней, явно причастных к авиации.
— Вы тоже служебным летите? — спросил Платона Григорьевича сидевший рядом с ним пилот.
— Да, служебным, — коротко ответил Платон Григорьевич.
— А мы вот из отпуска возвращаемся. Три недели гуляли.
— У моря были? — спросил Платон Григорьевич. На скамейке засмеялись.
— В первый раз товарищ к нам, — сказал кто-то из летчиков: в том, что это были летчики, Платон Григорьевич больше не сомневался.
— Ну почему же, я по загару сужу, — сказал он. — Сентябрь на дворе, а вы вон какие черные.
— Загар-то уже сошел, — сказал сидящий рядом летчик. — У нас загоришь лучше, чем на любом курорте.
— Лучше, чем в Сочи, — добавил кто-то.
— А купанья какие! — не то серьезно, не то в шутку продолжал сосед Платона Григорьевича.
— В море Лаптевых… — усмехнулся тот, что сидел с краю.
Платон Григорьевич искоса взглянул на него: паренек как паренек. Будто почувствовав взгляд Платона Григорьевича, летчик повернул к нему голову и громко сказал:
— Братцы, а ведь товарища этого я знаю. Я у него отборочную проходил. Медицина, значит, с нами летит.
— Что, разоблачили вас, товарищ военврач? — спросил рослый летчик и встал: девушка-регистратор жестом подозвала его к окошку.
— Нас ждут, — сказал он, возвращаясь.
И в этот момент громкий голос из динамика раздельно произнес:
— Граждане пассажиры, в виду нелетной погоды рейсы, — далее следовало наименование чуть ли не десятка рейсов, — отменяются…
Дремавшие на скамейках пассажиры встали со своих мест, аэропорт загудел возбужденными голосами, у окошка камеры хранения сразу же выросла очередь. Платон Григорьевич сел было на место, но рослый пилот подошел к нему и тихо сказал:
— На нас не распространяется… Матч состоится при любой погоде…