Падальщик
Шрифт:
— Нет. У самих напряг.
— Понятно. Без обид.
— Без обид. Что ещё хочешь?
Михаил помялся, но под требовательным взглядом Николая решился:
— У вас тут… Женщину бы мне… Продают?
Тот насупился, потом вздохнул:
— Торговцы живым товаром есть. Но мы за ними смотрим. Такого, как в прошлый раз, не допустим. Только тихо…
Приложил палец к губам. Парень оживился:
— Да? Конечно. Не волнуйся. Я посмотрю?
— Да не торопись ты. Куда они денутся? Торгуют они, естественно, за продукты или золото.
— Золото?
— Угу. Всякие побрякушки. Монеты. Зачем они им? Сейчас это барахло не в цене.
Михаил
— Откуда они?
— Говорят, с юга. Вроде как из Карелии.
— Карелы? Гм… Понял. Значит, их там тоже пощипало?
— Да. Сказали, пробудут здесь ещё неделю. Потом — назад.
— Много наторговали?
— Хочешь перехватить?
— И не думал даже. Просто как-то странно это, золото…
— И мне странно. Ну я тебя предупредил. Пойду, скажу своим, чтобы начинали грузить.
— Хорошо. Я тогда на рынок.
Парень поставил пустую чашку на стол, поднялся и зашагал в указанном ему направлении, где торговали живым товаром…
Николай не обманул. Работорговцы расположились в углу площади под прицелом шести пулемётов. И вели себя спокойно. Товар же у них был… Дети, взрослые. Мужчины и женщины. Всех возрастов и цветов волос. Михаил отметил для себя, что выглядели рабы не так, как у тех, что в прошлом году. Было видно, что их всё-таки содержали довольно прилично. Во всяком случае — хотя бы кормили нормально. Прошёл вдоль ряда прикованных к столбам раз, другой, внимательно всматриваясь в лица тех, кто подходил ему по возрасту. Не хотелось брать кого-то, кто старше. Как-то неудобно получалось. Хотя… Покупает-то он для хозяйства, не для постели… Рабыни моментально поняли, что ищет здесь высокий широкоплечий парень, и оживились. Стали прихорашиваться, посылать зазывные улыбки, принимать завлекающие позы… Именно это отвратило Михаила от покупки. Он развернулся и молча направился обратно, к импровизированному кафетерию. И замер на месте, медленно-медленно сунул руку за пазуху, что-то нащупывая под курткой, потом двинулся к стоящей в конце площади фигуре за небольшим прилавком. Подошёл вплотную, криво усмехнулся:
— Привет.
— Ты?!
В голосе продавщицы прозвучал настоящий ужас, а парень бросил короткий взгляд на её руку, украшенную жутким шрамом:
— Сожгла?
Та молча кивнула.
— И?
— Чего ты хочешь?!
Он немного помолчал, осматривая её товар. Ничего особенного. Так, ерунда. Патроны. Несколько стволов охотничьих ружей, которые явно были раньше в деле. Но ухоженные. Зачем они, если сейчас у каждого есть нарезное? Впрочем, народ разный. Может, кто и возьмёт. Он лично на охоту никогда не ходил, и не понимал этого…
— Берут?
— Сегодня взяли две двустволки шестнадцатого калибра.
— Хорошо. Как устроилась?
— Там и осталась.
— Одна?
— Хочешь пригласить к себе? Откажусь. Яма меня не устраивает. А внутрь ты меня не пустишь.
— Разумеется. Я же знаю, кто ты на самом деле… Сказать народу?
Девушка вновь побледнела:
— Не надо! У меня дочь одна.
— Дочь?! Откуда?
— Там, в гарнизоне появилась. Девочка. Ей семь лет. Как она зиму прожила — не знаю. Теперь вдвоём живём… Я у неё одна… Пощади!
Парень с подозрением уставился на бывшую людоедку и вдруг понял, что она не врёт. Действительно, с ней живёт ребёнок. Почему он вдруг поверил ей, даже не понял. Но — поверил.
— Зиму протянете?
— Надеюсь. Оксана по сопкам сейчас лазит. Мы с ней кое-что посадили, успели собрать. Устроились на одном из складов,
Михаил молча посмотрел на неё, потом спросил:
— Может, надо чего? Скажи.
Та как-то вымученно улыбнулась:
— Да нет, спасибо… Сами устроимся.
— Я от чистого сердца. И это… Никому не скажу.
— Спасибо.
Чуть склонила на миг перед ним голову, потом вдруг спросила:
— Почему ты меня выгнал? Я ведь красивая…
— Красивая. Но гордости у тебя не осталось, раз готова была… Ну ты поняла, о чём я… Да и…
Перевёл взгляд на шрам на руке. Она поняла. Покраснела. Потом отвернулась в сторону, бросила:
— Ты кого-нибудь на зиму ищешь? Там, за красным домом, свободные себя продают. Только это не афишируют. Поищи, может, кого и подберёшь.
Михаил молча кивнул головой в знак благодарности, потом, уже развернувшись, чтобы пойти в указанном направлении, вдруг спохватился, обернулся:
— Я заеду к тебе. К вам.
— Буду рада. И дочка, думаю, тоже…
Вскинул вверх руку, зашагал прочь. Неужели что-то до неё дошло? Впрочем, через себя переступать он не будет. Но в гости наведается обязательно. Подкинет кое-чего из продуктов и вещей. Да и лекарств можно будет передать. Зима длинная…
Завернул за угол — точно! Ещё один крохотный рынок. Только без охраны и надзирателей. Просто небольшие бездымные костерки, возле которых застыли мрачные фигуры. Однако… А что такого? Николай не обязан заботиться обо всех. У него свой клан, свои люди. Вот о ком сердце у горожанина болит. Он, Михаил, волк-одиночка. Собственную шкуру спасает. А эти вот… Мужчин, кстати, не видно. Ну это понятно. Какой идиот его к себе возьмёт? Потенциального врага? А ну как захочет хозяина грохнуть да присвоить всё имущество того? Оно кому надо? А вот женщину или девушку — другое дело. И по хозяйству пригодится. И ночью согреет… За кусок хлеба, как говорится… Сбавил ход, разглядывая тех, кто смотрел на него от своих костров. Это как условный знак, что здесь можно купить человека… Разные лица. Но их роднит одинаковое выражение лиц, на которых можно прочесть испуг, надежду, попытку понять, каким окажется этот новый покупатель… Кое-кто с детьми, кстати. А у того костра сидят сразу двое. Прижались друг к другу. Две сестры-близняшки. И, кстати, очень даже симпатичные… Прокормит он их спокойно. И даже десяток таких, как они. И сотню, пожалуй. Но… Сразу две. Это рискованно. Даже имея Джаба и Дару — рискованно…
— Сколько?
— Кормёжка на всю зиму. Обоим. И — одежда.
— Встаньте.
Нехотя поднялись на ноги, выпрямились. Одну шатнуло, но удержалась. Ого! А глазки-то поблёскивают… Первый признак голода… Значит, дня три-четыре точно ничего не ели… Рискнуть или нет?..
— Отпускать вас когда, в мае?
— Как снег сойдёт…
Так… Эта, видимо, старшая. А вторая — ей подчиняется. Всё время молчит. И именно её шатает… Молча обошёл их по кругу, осматривая тщательно и одежду.
— Готовить умеете?
— И стирать тоже. Можем убираться в доме…
Испуганно покосились на вымахнувшего откуда-то Джаба. Тот застыл возле ног хозяина, тоже осматривая близняшек. Потом ткнулся носом в руку. Одобряет выбор? Впервые такое вижу… О чёрт… Что же делать? Их всё-таки двое… А, ладно! Чему быть, того не миновать!
— Беру. Кормёжку и одежду гарантирую. Согласны?
Младшая испуганно взглянула на сестру, та на миг задумалась, потом отчаянно кивнула, соглашаясь, и выпалила: