Падай, я ловлю

Семакова Татьяна

От неожиданности роняю тарелку, и она со звоном разлетается по кафелю.

– Вынужден согласиться с хозяйкой, – таращит глаза Зотов, а я приседаю, начав собирать крупные осколки.

Родион поднимается, уходит в коридор, а возвращается со своими домашними тапочками для меня, ставя рядом.

– Босая, не поранься.

– Да я просто не ожидала, – бормочу, заталкивая ноги в тапочки, – но, думаю, ты прав. Он обижен. Ну, из-за того, что вы его подозревали.

– Я подозревал всех, –

режет Родион хмуро.

– Я бы мог, – пожимает плечами Зотов. – Но без трупов. Не люблю я это дело.

– Да что ты говоришь? – мило улыбаюсь ему.

Зотов достает револьвер из-за пояса, открывает барабан и прокручивает, показывая, что патрон там нет.

– Просто шутка, – ухмыляется подленько, а я осуждающе качаю головой и ныряю под стол за осколками. – Вот это сервис, Сашуль. Очень кстати, – сползает на стуле и раскидывает ноги пошире.

– Родь, передай вилку, пожалуйста, – вытягиваю назад руку, а Зотов сдвигает ноги, прячет под стул и сдавленно ржет.

– Еще одна подобная шуточка и останешься без зубов, – ненавязчиво сообщает Туманов и сам звонит Дане. – Ждем у меня. Квартира один. А где мне надо было с ней жить? В палатке во дворе? Давай без истерик. И захвати бутылку.

Даниил появляется через три минуты. Злющий, дверь пинает, обувь по коридору расшвыривает, покрытую инеем бутылку на стол шваркает, стулом по кафелю скрежещет.

– Кого вы грохнули? – спрашивает раздраженно, наблюдая за тем, как я мою полы.

– Я тарелку разбила. На счастье.

– Когда херней страдать перестанешь, посуду бить будет без надобности, – язвит, двигая к себе остатки запеканки. – Ну вы и жрать.

– Родители приезжали, – бурчу тихо.

– Охуительно! – рявкает, отшвыривая на пол деревянную лопатку.

– А теперь встал и убрал за собой, – гремит Туманов.

– Да пошел ты, – по слогам чеканит Даня, издевательски улыбаясь.

– Встал. И убрал.

– Да хватит уже, – морщусь и иду за лопаткой.

– Стоять, – осаживает меня и повторяет: – Встал и убрал. Тут тебе прислуги нет.

– Неужели? – кивает Даня на тряпку в моей руке, которой я в него и запускаю через весь стол, попав в грудь.

– Да как ты достал меня! – сопровождаю порыв криком. Снимаю с одной ноги тапок и швыряю в него же. – Нытьем своим! – вслед летит второй. – Обидами своими! Все вокруг виноваты, один ты вечно в белом пальто стоишь красивый!

– Не ори, – морщится и поднимается.

Убирает за собой, я ставлю ему чистую тарелку и рюмку, а Туманов разливает по трем. Выпивают и закусывают молча. Я заканчиваю уборку, подкладываю еды и сажусь, хмурясь и нервно теребя обручальное кольцо большим пальцем.

– Адвокат уже подготавливает документы, – сообщает Даня тихо, глядя на меня исподлобья. –

И ты подала мне идею в баре. Слышал начало разговора с официанткой.

– Какую? – вздыхаю тяжело.

– Прикинуться бывшим Кристины. Сработало. Наткнулся на какую-то грымзу из ее подъезда, на уши ей присел, типа, я со всей душой, а эта шаболда параллельно с другим закрутила. Хочу выяснить, кто такой, чтобы нагрянуть к ним в гости.

– Я даже знаю, что за грымза, – закатываю глаза. – Нагрянул?

– Да, но мне не открыли, а навыков взлома я не имею, в отличии от моих компаньонов. – Теперь глаза закатывает Зотов, но помалкивает. – Он квартиру снимает в доме напротив ее. Неофициально. Можно пошарить, он туда уже не вернется.

– С чего взял? – сталкивает брови Туманов.

– В деревню вернулся сегодня с рассветом. Покатался там по округе. Нашел его тачку в заросшем овраге километрах в четырех. Труп он.

– Как? – оживляется Зотов.

– Пуля в висок. Со стороны пассажира.

Даня сдерживает позыв тошноты, сглатывая и прикрывая рот рукой, Родион наливает только ему, а Зотов пододвигает тарелку с соленьями.

– Штрафная, – хмыкает Туманов, а когда Даня выпивает, поднимается из-за стола. – Саша за рулем.

– Твоей? – мои глаза загораются.

– Моей, – тяжело вздыхает.

– Я хорошо вожу, – оскорбляюсь, гордо вскидывая подбородок.

Поправочка. Я хорошо вожу свою. Компактную, невысокую, с механической коробкой. Когда сажусь за руль его внедорожника, чувствую себя в танке. Он огромный! И с миллионом кнопок неясного предназначения!

– Берега то хоть видишь? – снова вздыхает Туманов, пристегиваясь. Презрительно фыркаю, задирая нос повыше и долго настраиваю под себя сиденье и зеркала. – Левая нога не задействуется. Правая педаль – газ, левая – тормоз, – обреченно бормочет Туманов, быстро поняв причину моей медлительности. – Зажимаешь тормоз, запускаешь двигатель, рычаг в «D», плавно отпускаешь тормоз, поддаешь газ.

– Я в курсе, – отвечаю надменно, а Зотов хрюкает на заднем сиденье.

– Если помнишь молитву, давай вслух, – иронизирует Туманов, старательно пряча улыбку.

– Да ну тебя, – фыркаю весело, наотмашь шлепнув его ладонью.

Он ловит мою руку, вытирает вспотевшую от напряжения ладонь о свою рубашку, и мы на пару срываемся на приглушенный нервных смех.

– Еще одна причина, по которой я никогда не женюсь, – хмыкает Зотов. – Над моими тупыми шутками смеются только мужики.

Глава 40

– Вы на стреме, – объявляет Зотов, отстегнувшись и похлопав меня по плечу.

– Чего? – разворачиваюсь на него с круглыми глазами.