Шрифт:
Глава 1
– Мотя, давай рванем отсюда, посидим на лавочке, покурим! Танцевать не хочется, да и жарко здесь очень, – предложил выпускник 10 «В» класса Михаил своему другу и однокласснику Матвею Лифшицу.
Ребята сидели рядом на стоявшей у стены лавочке и с тоской смотрели на танцующих в зале выпускников. Столы, накрытые в актовом зале в первой половине вечера, убрали, предоставив все помещение для танцев. Таких же скучающих, как они, было еще человек двадцать, остальные выпускники разбрелись по классам, беседовали с учителями, втихаря поглощали в туалете дешевый кубинский ром, потягивая сигареты «Ява» и «Стюардесса», и только единицы, в основном девочки-отличницы, продолжали
Духота в зале превзошла все мыслимые ожидания, а открыть окна директор не решался: через них могли влезть выпускники прошлых лет и, что было еще более опасно, – испариться нынешние.
Для учителей выпускной вечер являлся настоящим испытанием. Ведь если в обычных школах заканчивали учебу два, максимум три класса, то во Второй школе – их, как правило, было пять, а в этом году даже шесть. А вот первого звонка для первоклашек в школе не проводилось – самые юные ученики приходили сразу в седьмой класс, предварительно пройдя сложнейшие вступительные экзамены по математике. Благодаря такой системе занимались здесь в основном талантливые ребята, становившиеся потом профессорами и академиками, повторяя путь своих родителей. Среди выпускников Второй школы считалось обычной нормой стопроцентное поступление в самые престижные технические институты.
– Я бы с удовольствием, но как мы выйдем? – после продолжительной паузы, во время которой он внимательно изучал ножки танцующих девушек, произнес Матвей. – У входа родители дежурят.
– Ерунда, пройдем через заднюю дверь – там открыто, я проверял, и дежурит трудовик.
Произнеся последние слова, Михаил многозначительно подмигнул. Он всегда подначивал друзей на авантюрные, порой опасные поступки, но сегодня его предложение было как нельзя кстати. Можно было не сомневаться, что учитель труда уже получил свою бутылку «Havana Club. Banana», популярного в этом году, приторного до тошноты кубинского ликера, и ждал друзей, чтобы честно отработать взятку.
Матвей посидел еще минуту, халтурная группа, игравшая модные советские шлягеры, порядком поднадоела, он огляделся по сторонам и предложил:
– Тогда побежали, только давай Антошку найдем и возьмем его с собой!
– Ты уверен, что он нам нужен? – Михаил и раньше недолюбливал одноклассника Антона Авдеева, а теперь перестал общаться с ним совсем, узнав, что тот собирается поступать в Высшую школу КГБ.
В глубине души Михаил завидовал Антону, что именно его пригласили поступать в закрытое престижное заведение, путь в которое для Сапожникова был заказан.
– Конечно, мы ведь четыре года за одной партой просидели!.
– Положим, за одной партой ты сидел с ним только на английском, а на всех остальных уроках он садился с другими…
– Неважно, – прервал размышления товарища Матвей, – я хочу, чтобы он пошел с нами.
– Как знаешь! – Михаил попытался произнести эти слова с максимальным безразличием.
Друзья вышли из актового зала и сразу увидели Антона, стоявшего в группе родителей, учителей и выпускников.
– Ладно, ты позови Антона, а я пойду трудовика еще раз предупрежу, чтобы он не ушел, пока нам дверь не откроет.
Антон тем временем подошел к учительнице математики Зое Михайловне Фотиевой и начал возбужденно с ней разговаривать. Он вместе с еще четырьмя учениками ходил у математички в любимчиках. Хотя, честно говоря, это было очень даже непросто. Математичка приближала к себе только ребят, отмеченных «божественным даром», как она это называла. Вот таким одаренным был и Антон, победитель всевозможных городских и всесоюзных олимпиад по математике, прирожденный аналитик, способный любую самую сложную задачу
В школе знали, что за талантливыми учениками постоянно наблюдают сотрудники всесильных органов, время от времени делая им заманчивые предложения на будущее. Поэтому ни для кого не стало удивительным, когда однажды осенью Антона без какой-либо на то причины вызвали с урока к директору. Старшие ребята, закончившие школу раньше и приходившие проведать учителей, рассказывали, что именно так знакомятся с лучшими учениками, имеющими правильную анкету, и предлагают поступать на математический факультет Высшей школы КГБ. Потом в течение года проверяют анкетные данные и уровень подготовки избранных выпускников и к апрелю – маю называют счастливчиков, вытянувших, может быть, первый в их жизни и самый важный выигрышный лотерейный билет. Учеба в специальном заведении гарантировала по меньшей мере высокую зарплату, паек и другие блага жизни. Если же посчастливится, то к этому прибавлялись и поездки по всему миру в легальном или нелегальном статусе. Почти все выпускники школы мечтали попасть в особый круг избранных, но только на единицы указывал государев перст, да и те не все проходили первичную проверку. В этом году, после тщательного отбора из десяти соискателей осталось шесть. Антон Авдеев оказался в заветной группе выпускников, для которых открывались невиданные горизонты.
Миша Сапожников тоже мечтал попасть в избранное число счастливчиков. Но этого произойти не могло: учился Миша очень средненько, а главное, в его анкете присутствовал один пункт, который закрывал ему дорогу не только в КГБ, но даже и на некоторые факультеты Московского университета. В графе национальность у Миши было написано «еврей». Несмотря на то что его дедушка являлся Героем Советского Союза, а папа недавно защитил докторскую диссертацию и ему пророчили вскоре вожделенную профессорскую должность на кафедре в Московском институте инженеров железнодорожного транспорта, никто не гарантировал Сапожникову-младшему поступления куда-нибудь, кроме отцовского института. У Миши по этому поводу возник определенный комплекс. Он справедливо считал, что его средние показатели по физике и математике во Второй школе намного значимее самых высоких отметок в обычном учебном заведении. К тому же он превосходный выдумщик и организатор и наверняка что-нибудь придумает во время вступительных экзаменов на физфак или мехмат. Однако родители были непреклонны, считая, что незачем травмировать нервную систему юноши, да и «лучше быть первым на деревне, чем последним в городе». Хотя объективности ради МИИТ не являлся «деревней» – в институте, с большой историей, работали сильные преподаватели и учились способные студенты.
– Мотя, Миша, вы что встали здесь как истуканы? – осведомилась Зоя Михайловна.
– Мы хотели Антона в зал позвать. У нас все-таки праздник! – зло отозвался Миша, пытаясь хотя бы своим тоном отомстить ненавистной язвительной математичке, все годы практически не замечавшей его.
В те же короткие минуты, когда она вспоминала о существовании ученика Михаила Сапожникова, то своими унижающими шутками буквально уничтожала его собственное «я», и тогда Мише хотелось, чтобы математичка опять забыла о нем. И вот только он оказался с ней рядом, как она его снова обидела.
Учительница не заметила дерзости юноши и с добродушной улыбкой произнесла:
– Правильно, бегите, у вас сегодня настоящий праздник. – И после паузы многозначительно добавила: – Может быть, самый большой праздник в вашей жизни – со мной расстаетесь!
Зоя Михайловна пошла к стоявшим неподалеку родителям, а Антон направился в актовый зал, но Матвей перехватил его:
– Не туда, пойдем на улицу, покурим!
– Там же учителя, – кивнул Антон в сторону стоявшей у главного входа пары физкультурников.