Падающие звёзды
Шрифт:
– Что же скажет ваша мама? – спросил он, уже в сотый раз поправляя шляпку Делии, до отвращения перегруженную оборками.
– Снимайте эти грязные вещи и отправляйтесь в ванну! – взвизгнула она.
Ливи захихикала, что заставило и Делию тоже захихикать, а мальчики начали дразнить их, изображая хрюканье свиньи. Делия немедленно помчалась вдогонку за Китом, тогда как Ливи побежала за его братом. Шляпки снова сбились на сторону, а варежки попадали в грязь. К тому времени, когда они вернулись в дом, все четверо детей выглядели так, словно провели весь последний месяц в конюшне, вычищая стойла.
Предоставив
– Святые небеса, откуда взялись эти маленькие оборванки? – спросила она, ее голос бы пронизан весельем.
– От цыгана, – ответил Маркус. – Он дал мне парочку этих неопрятных созданий в обмен на Делию и Ливи.
– Нет, нет! Это мы, мама, – воскликнула Делия. – Он никому не отдал нас.
– Я уверена, что он пожалел, что не сделал этого. – Кристина покачала головой. – Полагаю, что вы почти свели мистера Грейсона с ума.
– О нет, мы помогали ему, – ответила Ливи. Она уставилась серьезными голубыми глазами на Маркуса. – Мы помогали, не так ли?
– Конечно, – ответил он. – Я никогда не смог бы найти такие чудесные ветки, если бы не вы. – Аккуратно поставив правый сапог рядом с левым, он поднялся и повернулся к Кристине: – Боюсь, что мы потеряли красную варежку. Мне сказали, что ее утащила белка. Наши шляпки тоже… – Он беспомощно показал на грязные, покореженные шляпки. – Полагаю, что единственным выходом будет сжечь их. Мне очень жаль. Я должен был…
– Ерунда, – быстро проговорила Кристина. – У нас их еще много. Целые кучи, которые только и ждут, чтобы их уничтожили. – Она подступила на шаг ближе и шепотом добавила: – Это все тетушки, знаете ли. У них очень неудачный вкус в выборе шляпок, и все же они продолжают присылать эти дурацкие штуковины.
– Я так и думал, – ответил Маркус, машинально понизив собственный голос до такого же конспиративного шепота. – Ваша собственная одежда вовсе не перегружена деталями, тогда как шляпки просто усеяны лентами и оборками.
Ее голубые глаза сверкнули.
– Они ужасны, не так ли? Я всегда страшусь прибытия этих посылок, потому что в тот же момент, когда девочки надевают свои наряды, мне хочется разразиться диким хохотом. Однажды я просто задохнусь, стараясь сдержать это желание.
– Мама, ты рассказываешь секреты, – упрекнула ее Делия. Она вскочила и схватила мать за руку. – Скажи и мне тоже.
– И мне, – воскликнула Ливи, сползая с кресла. Она потянула Маркуса за обшлаг рукава. – Скажите мне, о чем она рассказала вам, мистер Грейсон.
Он подхватил Ливи одной рукой, а затем протянул другую руку к Делии. С улыбкой она отпустила маму и позволила поднять себя вверх тоже.
– В самом деле, Маркус, – запротестовала Кристина. – Они слишком большие, чтобы носить их таким образом.
Он направился по коридору, вынудив Кристину последовать за ним.
– Едва ли я могу позволить им бегать по холодному полу в одних чулках.
– Они вовсе не такие хрупкие, какими кажутся, уверяю вас.
Игнорируя ее, Маркус начал подниматься по
– Расскажи нам секрет, – сказала Делия.
Он покачал головой.
– Пожалуйста, – умоляюще проговорила ее сестра. – Мы никому не скажем.
– Так же, как и я никому не скажу, – ответил он. – Я очень хорошо умею хранить секреты. Я не расскажу секрет вашей мамы, точно так же, как не раскрою ваш.
Кристина, поднимавшая по ступенькам позади него, резко подняла голову.
– О, они рассказывали вам секреты, не так ли?
– Всего лишь один, – отозвался Маркус. – Но я должен молчать.
– Очень хорошо, – сказала она. – Нам просто нужно выпытать один из ваших собственных секретов, чтобы сравнять счет.
Близнецы посмотрели на Маркуса, затем друг на друга и захихикали.
– Понимаю, – заметила их мама. – Он уже рассказал вам этот секрет, не так ли? Тогда мне придется самой выпытать какую-то тайну. Очень, очень мрачную, – добавила она тем же самым низким голосом, которым читала «Франкенштейна».
Маркус знал, что этот зловещий голос предназначался для близнецов. Но по его коже все равно побежали мурашки. Девочки, конечно же, пришли в восторг от подобного голоса, и они, прижавшись к нему покрепче, выразили надежду, что его тайна и в самом деле будет страшной и ужасной.
Он попытался убедить себя в том, что у него нет никаких мрачных тайн, которые можно было бы выпытать, следовательно, нет никакой причины ощущать беспокойство. Его жизнь, как прошлой ночью заметила Кристина, была открыта для публики, и не важно, шла ли речь о любовницах или о коммерческих предприятиях.
До последних двух дней внешняя жизнь весьма удобно отражала его внутреннюю сущность. Но сейчас появились какие-то разногласия. Маркус ощущал их, когда близнецы разговаривали с ним или тянули его за рукава сюртука или просто смотрели на него. Он чувствовал, как внутри него просыпается привязанность – что казалось достаточно естественным, потому что девочки были очень милыми. Он совершенно не возражал против этого. Но Маркус остерегался совершенно других чувств. Старые мечты и надежды поднимались, словно печальные призраки: девушка, на которой он хотел жениться десять лет назад, дети, которых он воображал. Собственная семья, о которой стал бы заботиться, и для которой хотел завоевать мир… до тех пор, пока не пришел в себя и не осознал, что постройка торговой империи не оставляет времени на домашнюю жизнь. До сих пор он не испытывал сожалений. А теперь он держал на руках детей другого мужчины и ощущал боль утраты.
Они могли бы быть твоими, сокрушались призраки.
А вот это, предположил Маркус, и было его ужасной тайной.
Кристина нахмурилась, глядя на свое отражение в зеркале.
– Должно быть, я заказала это платье, думая о Париже, – сказала она Пенни. – Кажется, оно совершенно не подходит для праздника в сельской усадьбе.
– Оно идеально подходит, – ответила Пенни. – Твоя фигура превосходна. Не думаю, что есть какие-то причины скрывать ее.
– Причина есть. Я не хочу, чтобы меня рассматривали как бойкую молодую вдову. Люди слишком быстро верят в то, что, когда мы снимаем траур, то при этом сразу же отказываемся ото всех моральных принципов.