Падающий факел

Будрис Альгис

– Я ничего такого и не думал, – ответил Майкл Вайерман.

Хобарт поднял темную бровь.

– В самом деле? Тогда прошу прощения.

Землянин быстро и как-то обидно усмехнулся.

– Иногда не знаешь, сколько таким, как вы, бывает известно о процедуре классификации.

Майкл Вайерман почувствовал поднимающееся в груди раздражение. Это неожиданное чувство удивило его, поскольку он не считал себя обладающим правом на такие эмоции. Но потом, улыбнувшись самому себе, он решил что сейчас, в этот краткий промежуток времени, может позволить себе быть таким, как пожелает.

Теперь уже было совершенно неважно, кем он был прежде – к вечеру сегодняшнего дня его прошлое будет отсечено начисто. И совершенно неважно, что о нем подумает сейчас этот человек, земной врач – все мысли ему заменят результаты тестов, которые он вскоре получит. В этот чудесный свободный промежуточный период перехода из одной жизни в другую, от лояльности одной к лояльности другой, не было никаких принципов, которых он обязан придерживаться, не было ничего и никого, что или кто мог бы вселить в него страх. И если в прежней жизни, без сомнений, он совершал что-то дурное или даже непростительное по любым меркам – не святой же он, в конце концов – ну что ж, тест даст ему отпущение грехов.

Майкл указал рукой на стул.

– Присаживайтесь, доктор, – проговорил он вполне по-мужски, голосом, ничем не отличающимся от голосов других мужчин. – Таким, как я? Таким как я диссидентам и бунтовщикам, хотели вы сказать? Вероятно, повсеместно нам приписывается полное невежество. Но я особый случай, доктор. Вам часто приходилось тестировать бунтовщиков?

Хобарт пронзительно посмотрел на Майкла и отрицательно покачал головой.

– Нет, не сказал бы, что особенно часто, – ответил он ровным голосом. – Как вы знаете, обычно…

– Я ничего не знаю, доктор.

– Отлично, если вы не знаете, то как правило диссиденты требуют, чтобы их оставили в покое – это бывает одно из их основных требований. Они считают себя персонами вне общества и любых моральных уставов. По сути дела это так и есть, они с трудом способны сходиться с людьми, и потому желанный покой, в большинстве случаев, им предоставляется.

Доктор опустился на стул, и Майкл задал ему новый вопрос:

– И те из диссидентов, с кем вам приходилось иметь дело, обычно бывали полны суеверных страхов о промывании мозгов и таком прочем?

– Да, можно сказать и так.

– И сюда вы шли, ожидая увидеть очередного такого же недоумка?

– Да.

В глазах доктора наконец мелькнул интерес. Он даже подался в своем стуле в сторону Майкла.

– Но вы ведь не любите диссидентов, верно, доктор? Он них вечно жди неприятностей. Время от времени они убивают людей и не только таких же отщепенцев как сами, но и честных граждан.

– Не могу спорить с этим.

– По сути дела, многие земляне презирают и ненавидят диссидентов.

– Да, это так, – ответил доктор и улыбнулся словно бы каким-то своим мыслям.

Начало разговора сбило Хобарта с наезженной колеи, но он уже успел проанализировать ситуацию, переориентировать свое поведение и теперь ждал только удобного случая, чтобы снова взять все под свой контроль.

Майкл Вайерман заметил эту улыбку и прочитал ее тайный смысл. Он замолчал и внимательно посмотрел на доктора Хобарта.

Он был совершенно точно уверен, что расскажи он сейчас Хобарту, как пристрелил в горах двух его сотоварищей по цеху, это только подняло бы его акции. Но горечь и потрясение еще были свежи в его памяти. К тому же, ему нужно было постараться произвести хорошее впечатление.

Сообразив вдруг, что вид и манера держаться Хобарта раздражают его, Майкл был очень удивлен. Какое ему в конце концов дело до того, что говорит этот врач? Он не должен раздражаться, землянин не стоит того.

– Вы что-то хотели сказать, мистер Вайерман? – с осторожным любопытством спросил его Хобарт.

– Нет.

Злость Майкла уже унялась.

– Но мне показалось… я мог бы поклясться… ладно, это неважно… – Хобарт улыбнулся и устроился на стуле поудобней. – Расскажите мне о себе, мистер Вайерман. У вас есть какое-то увлечение? Хобби?

В голубых глазах Хобарта появилась пугающая проницательность.

– Хобби?

– Что вы делаете лучше всего, мистер Вайерман?

– Ничего.

И это был честный ответ.

– Вообще ничего, мистер Вайерман?

– Совершенно верно, вообще ничего.

Хобарт поиграл бровями.

– Ладно, тогда, думаю, нам лучше приступить к тестам.

Он раскрыл папку, внутри которой обнаружилась толстая пачка различных бланков.

– Для начала заполните вот эти формы, а я пока настрою компьютер.

Хобарт передал Майклу несколько бланков и карандаш.

– Присядьте где-нибудь, заполните графы с автобиографическими данными, а потом приступайте к ответам на вопросы, это и будет начало теста. Первыми там идут вопросы о поездах, так вы просто отмечайте карандашом в каком направлении, по-вашему, поедет каждый поезд. Это несложный тест – на способность ориентироваться.

– Конечно. Да, это просто, – ответил Майкл, рассматривая бланки форм. – На основании этих ответов компьютер будет судить о моих способностях?

– Совершенно верно, мистер Вайерман, – ответил Хобарт, принимаясь что-то быстро выстукивать на клавиатуре. – Не волнуйтесь, мы закончим через несколько часов.

У Майкла пересохло во рту. Хобарт был конечно просто человеческим придатком к компьютеру и пачкам бланков. Но последующие несколько часов конечно будут самыми важными – возможно в эти часы решится его будущее – всю свою жизнь он шел к встрече с этим человеком, его компьютером и бумагами.

– Вот это да! – воскликнул Хобарт. Он только что принял у Майкла первый заполненный лист с автобиографией.

Майкл на мгновение оторвался от своих бланков и нетерпеливо взглянул на врача. Он работал в яростной спешке, моментально заполняя одну форму за другой. Пачка была очень толстой, и он хотел покончить с ней как можно быстрее.

– Вы родственник того Вайермана? Я думал, что это просто совпадение.

– Нет, это не совпадение, – быстро отозвался Майкл и снова попытался приняться за работу.

– Одну минутку, – удержал его Хобарт, который очевидно был не в силах поверить своему открытию. – Бланки могут немного обождать.