Падение Арконы

ЕГОРОВ Владимир

Сев стоял на корме, этот увалень, который и двух слов то, как следует, раньше связать не мог, неожиданно для всех тяжелым басом заглушил и море, и удары весел, и хлопанье парусов. Он взял такие низкие, такие мрачные ноты, что у Влады мороз пошел по коже:

Семаргла вой из под небес… Стрибог взмахнул крылом! Хоть в Мире больше нет чудес Но есть пока Любовь! И есть такой еще закон За павших отомстить! И Род судьбе наперекор На

Свете сохранить! На Свете сохранить! А над Арконой тень креста Мерещится в дыму. О Велес, разомкни уста, Скажи нам, почему?! Ответь нам, добрый Свентовит, Могучий Радигош, Неужто Кривда победит, И воцарится Ложь?! И воцарится Ложь!? Лежит в руинах древний храм, Сожжен, заброшен, тих… И в Ирии придется нам, Встречать родных своих. Но Смерть в каком — нибудь году, Найдет тебя, палач! И ты в своем родном Аду, Припомнишь детский плач! Припомнишь детский плач! И пусть терзается злодей Виною в смертный час. Христа наместник на Земле Обрек на гибель нас. Мы уплываем, бросив дом И капища в огне… Оплачет Желя храбрецов Склонив лицо к траве…

— Что же дальше, Инегельд? Как жить без родины, без земли предков? В Арконе вырезали всех до единого, даже кошек и собак. Злыдни поганые! обратился к нему Златоус.

— Весь мир — ваша земля. Боги — они повсюду, и служить им можно по-разному. Думаю, мишура торжественных церемоний не нужна небожителям, она выдумана смертными. Учитесь обходиться без нее! Боги в каждом из нас…

Затем он сказал погромче, чтобы слышали все:

«Надо только помнить, что вы свободные, вольные Люди! Так ли говорю, други?»

Гребцы согласно закивали.

Немного помолчав, Инегельд добавил уже тише:

— Что до меня — я ничего не забываю… Ни хорошего, ни дурного.

Влада незаметно подошла к брату сзади и обняла его.

— А, сестренка! Что случилось? — ласково произнес Всеволод.

— Сев! Мне надо сказать тебе что-то важное!

— Датский шнекар слева по курсу! — раздался крик впередсмотрящего.

— Это по нашу душу. Поднимай всех.

Сейчас нам понадобится каждый клинок. Если отобьемся — считай, спаслись! — услышал Сев голос теперь Верховного Волхва.

Он давно уже признал первенство Инегельда, как более опытного, умелого и сильного, хоть на силушку и сам бы не пожаловался. Гибель Светланы сблизила двух мужчин, что, увы, нередко бывает, только после смерти любимых и близких.

— Может, уйдем?

— Нет. Люди измотаны, — ответил Инегельд.

— Знаешь! Я думаю, в конце концов, у ихнего Тюра всего лишь одна рука, против нашего-то Ругевита.

— Если бы дело заключалось только в количестве рук… — усмехнулся волхв.

— Все равно, одна голова — хорошо, а семь — лучше. Суши весла! крикнул Сев и двинулся вдоль борта

по проходу между скамеек.

— Всеволод! Ты слушаешь меня? — не обращая внимания на сигнал тревоги, Влада не отставала от него.

— Обожди, сестра. Разве не видишь? Ну, что тебе!

— Не кричи и не сердись! Ты слушаешь?

— Да, да! Пристала, как банный лист, — сердился он, — Только давай быстрее!

— Нет, ты меня не слушаешь! Да, остановись же, в конце концов! У меня будет ребенок! Ты понимаешь! Это сын Ингвара.

— Ты уверена? — опешил Сев.

— Да, я точно знаю, что будет мальчик. Я это чувствую.

— Я не о том! Ты уверена, что носишь в себе…

— Глупый вопрос! — гневно оборвала его Влада. Жаль только, отец никогда об этом уже не узнает.

— Когда ж вы успели? Дура! Ой, дура! Да, как ты посмела спрятаться тогда в погребе!

— Понимаешь… Он еще со Святобором на материк уходил, а я боялась, я так боялась, что он не вернется… А потом, Ингвар был такой странный, словно подменили. И я не решилась сказать ему, — расплакалась сестра неожиданно.

— Ладно, все и так видно — без слов. Слезами отца не воскресить! Разберемся с данами — потом поговорим! сухо бросил он и принялся расставлять людей, сквозь зубы поминая нехорошими словами Чернобога и всех баб на свете.

— Что случилось? — удивился Златоус, — Ты сам не свой! Охолодись! Это на тебя не похоже.

— Что-что? Племянник у меня будет! Вот что! — отвечал Сев.

— Так, это замечательно!

— А я разве против!

Инегельд пристально следил за быстро приближающимся врагом. Змеиная голова шнекара высовывала ядовитый раздвоенный язык и словно пыталась укусить жертву. На иссиня черном парусе преследователя не было никакого рисунка. Тем более не было зловещего креста, который ныне малюют все, кому не лень. Неужели древний знак ариев и в самом деле служит христианам охраной!

На палубе вражеского судна он насчитал семь десятков белобрысых рослых викингов, вооруженных преимущественно топорами и небольшими широкими мечами. Многие были обнажены по пояс, выставляя на показ крепкие загорелые тела, покрытые татуировками и рыжим волосом. Он услышал, как загремели круглые скандинавские шиты, снимаемые с бортов, как скрипнули взводимые тугие арбалеты. Инегельд видел, что и от этого страшного противника им не ждать послабления.

Он понял, насколько кровавой и беспощадной будет эта схватка.

Сомкнув ряды щитов, руги спокойно ждали неминуемого нападения и готовились отдать собственные жизни возможно дорого. Златоус и Сев, ободряя соратников, давали для порядка последние советы. Впрочем, в них никто не нуждался. Выжили тоже далеко не слабые и не менее опытные воины. Просто, неторопливая речь командиров снимала напряжение, повисшее в тишине над водами Янтарного моря. Лучники подбрасывали в воздух пуховые перышки, стараясь правильно учесть ветер при выстреле.

Викинги приблизились в грозном молчании.

Суда поравнялись, следуя параллельным курсом на расстоянии более десяти саженей одно от другого.

Враги разглядывали друг друга.

Скандинавы, обычно скорые на расправу, ныне не торопились.

— По всему видать, это не христианские выродки, забывшие кто они и каких кровей!

— Да, — согласился Инегельд со Златоусом, — но нам от того не легче. Это наемники, королевские берсерки. Тут ни одного немца. Свеи, даны и мурманы. Им хорошо заплатили за наши головы, и можешь не опасаться — свое дело они знают не хуже нашего и всегда готовы предстать перед одноглазым Отцом Ратей.