Падение драконов
Шрифт:
Входная дверь была открыта.
Браун заставил себя выйти из укрытия. Он знал, что нельзя тянуть, боялся за лошадей и женщину. Из низких окон валил дым.
В любой момент передние комнаты могли вспыхнуть. Он шел вперед.
Что-то очень быстро перемещалось по склону холма. Оно дымилось при движении и держало в когтистой руке длинный меч.
Браун выругался — он бросил дальнострел и понятия не имел, где Лукка.
Он остановился и опустился на колени перед трупом. Труп был одет в шелка, а на толстой золотой цепи висел тяжелый золотой крест, заброшенный
Браун услышал крик внизу и снова выругался. Лукка, пошатываясь, вышел из-за угла.
— Не понимаю, — выплюнул Браун. — Кто-то должен следить за домом. Вдруг их много.
Он повернулся и побежал вниз.
Длинная Лапища увидел вспышки красного света, а затем дом загорелся, из двери повалил дым.
Что-то двигалось на склоне холма. Дождь стихал, Длинная Лапища уже различал гору за домом и блеск света на клинке.
По-настоящему ненормальное видно сразу. Оно не соответствует шаблонам, которые люди так тщательно выстраивают в своих умах, оно чужое. То, на что он смотрел, было неправильным: размером с маленького оленя или большую собаку, темно-красное или черное, быстро движущееся через заросли. Он никогда не видел ничего похожего.
Он вернулся в оливковую рощу.
— Отойди от стены, — крикнул он донне Беатрис и, не услышав ответа, дернул ее за руку и потащил к лошадям. Те подняли головы. — Вы правы, дамочки, — сказал он вслух, — какая-то херня стряслась. Лягайте ее, если что.
Он обнажил меч и снял с пояса баклер.
— Держись рядом, — сказал он по-этрусски, стараясь изо всех сил.
Женщина заплакала.
— Полностью с тобой согласен, — тихо проговорил он.
Лошади боялись. Они задирали головы, вращали глазами, хлестали хвостами. Что-то красно-черное промелькнуло над стеной. Жеребец М’буба Али закричал и встал на дыбы.
А потом тварь прыгнула крайней лошади на спину. Длинная Лапища успел испугаться: морда как у рыбы-прилипалы, тело слишком тонкое для живого существа, когти как длинные стилеты и длинный светящийся меч в правой руке.
Кобыла Брауна лягнула тварь, одна из лошадей М’буба куснула, замедлив ее продвижение.
Длинная Лапища опустил меч и сделал шаг левой ногой.
Тварь переступала по лошадиным спинам, с седла на седло, и лошади сходили с ума. Наступая на голые спины, она срывала плоть с костей, но жеребец и две кобылы устояли на ногах.
Длинная Лапища смотрел на тварь один удар сердца. А потом пустил в дело всю свою выучку.
Тварь двигалась так быстро, что Длинной Лапище пришлось ударить снизу вверх, слева направо, пока тварь еще стояла на спине крайней кобылы, в четырех шагах от него.
В прыжке красно-черное существо выпустило алую стрелу. Деревянный, окованный сталью щит в левой руке Длинной Лапищи принял удар и превратился в пепел. Руку обожгло сквозь стальную перчатку, откусило два пальца, опалило остальные.
Его клинок перерубил протянувшуюся когтистую лапу, и кончик клинка безошибочно ударил в морду твари, меч которой в запоздавшем
Воля начала покидать его.
Донна Беатрис вонзила кинжал в узкую спину. Ей приходилось убивать кур и овец, и рука ее была тверда. Даже увидев нечто, сводившее ее с ума, она все равно сделала свое дело. Клинок перерезал спинной мозг. Она вопила, как банши, но нож ударил точно. Меч твари с грохотом упал на землю.
Длинная Лапища почувствовал, что твари больше нет, потому что целое мгновение она была им. Он ощутил ужасное опустошение: только что он пылал силой и вдруг стал пустым сосудом.
Длинная Лапища лежал в грязи, глядя в мокрое небо.
Донна Беатрис продолжала колоть мертвую тварь. Клинок, входя в плоть, издавал чмокающие звуки. Она громко кричала. Лошади носились вдоль стены, как будто маленькая роща была ипподромом.
Длинная Лапища не понимал, кто он такой. А потом начал догадываться. А потом уверился в этом.
Браун перепрыгнул через стену и чуть не погиб под копытами жеребца. Перекатившись по земле и вскочив, он сумел увернуться от кобылы с безумными глазами.
Он коротко взглянул на тварь. Этрусская женщина все еще стояла на коленях над Длинной Лапищей и, зажав кинжал в обеих руках, раз за разом вонзала его в спину твари. Меч Длинной Лапищи торчал в голове создания.
Как только донна Беатрис наносила удар, раны заживали. Он мог бы решить, что опа сошла с ума, но она просто была в панике и делала все, что могла, — когти она отрубила. Браун сунул руку под рубашку, наклонился и вонзил в тварь добрых десять дюймов ведьминой погибели.
Тварь дернулась. Он отвернулся. Раны перестали затягиваться.
Женщина посмотрела на него. Она была залита кровью, как актер в конце трагедии, тело ее покрывали ожоги, в одежде зияли дыры, как будто на нее напала безумная моль.
Браун поднял труп. Он был горячим на ощупь и казался невероятно неправильным. Все свое отвращение Браун вложил в бросок — тело улетело не слишком далеко.
Глаза Длинной Лапищи раскрылись. Браун твердой рукой прижал острие кинжала к его горлу.
— Кто ты?
— Что за хрень случилась? — Длинная Лапища посмотрел ему в глаза.
Через четыре часа они оказались на мельнице на берегу реки. Длинная Лапища сумел это осознать, когда его стащили с лошади. Дождь стал слабее, но все замерзли, промокли насквозь и не слишком хорошо выглядели. М’буб Али был тяжело ранен, один из его парней погиб, еще двое тоже получили ранения. От них воняло грязью и глиной.
На мельнице обнаружилась Изюминка собственной персоной вместе с герцогиней. Длинная Лапища улыбнулся ей: он ее знал и снова начинал соображать, хотя в уголках глаз не проходили странные вспышки и в голове все как-то плыло. Донна Беатрис держала его с одной стороны, Лукка — с другой.