Падение к подножью пирамид

Домбровский Анатолий Иванович

"Я подозреваю, что по вашей воле", - ответил Лукашевский. "По моей? засмеялся Режиссер.
– Какое заблуждение! А я - то, по-вашему, кто?"

"Кто?" - спросил Лукашевский.

"Вот!" - сказал Режиссер, запрокинув лицо и стал смотреть в небо, на звезды. Вздохнув, глянул через плечо на освещенную изнутри палубную надстройку, усмехнулся печально, перевел взгляд на Лукашевского и спросил: "А почему вы не вышли к реке, к родной деревне, к Застожью? У вас

была такая возможность, вы это знали. Вы могли бы повидать отца и мать. Что вас остановило?"

"Мне нечего было бы сказать им, - помолчав, ответил Лукашевский.
– Я пришел бы к ним в том возрасте, в каком расстался с ними. Но я ничего тогда не знал ни о жизни, ни о смерти".

"Разумеется, - согласился Режиссер.
– Вам нечего было бы сказать. И, значит, вам предстояло бы вновь пройти всю жизнь до нынешнего момента, все повторить... Вы могли бы уйти к Анне и Марии, к жене и дочери. На одной из ступенек туннеля был такой поворот, к ним, поворот в покойгибо вы остались бы с ними, не двигаясь ни в прошлое, ни в будущее, чтобы пощадить их и себя... вы взглянули только на пирамиды и увидели, какой безысходной жутью веет от них... Предупреждение о невозможности возврата, об ужасе возврата... О легкости возврата... О ложности отчаяния перед будущим... Время движется вперед общим усилием воли... Движение вспять - отсутствие разума и воли, падение к подножию пирамид... Мир сотворен волей к гармонии... Из небытия и хаоса... Хаос- откат в небытие... Нельзя получить новое небо взамен на разрушенную и проклятую землю... Ценой бездарной жизни не покупается вечность... Спаситель не вернется к ожидающим его в унынии и страхе... К Спасителю надо идти... Это ты говоришь, Петр Петрович..."

"Я?!" - удивился Лукашевский.

"Ты. Более того, ведь и я - это ты. Я существую только по твоей воле. Не я режиссер, а ты режиссер... Я возникаю и материализуюсь только по твоему зову... Так же, как пирамиды на картине... И все, что случилось, - твоя версия отката маятника... Ты это понял... Ты сам себе это говоришь... Прислушайся..."

Голос поднявшейся на палубу Александрины лишь на две-три секунды отвлек Лукашевского (она сказала: "Мужчины, идите есть, ужин на столе!") Он оглянулся на голос

Александрины, а когда снова повернулся к Режиссеру, того рядом не оказалось.

"Эй! Вы где?
– удивился Лукашевский.
– Александрина зовет нас", - и вдруг почувствовал, как его обдало внезапным холодом. Мысль о том, что Режиссер исчез, не сразу ясно и отчетливо-словесно прозвучала в его мозгу. Прежде нее он ощутил пугающее отсутствие. И лишь спустя

несколько мгновений мысль об этом и замирающее эхо последнего слова Режиссера: "...прислушайся... прислушайся... прислушайся..."

"Ну что же вы там? Идите ужинать!" - повторила свое приглашение Александрина.
– Остывает".

"Иди сюда, - позвал ее Лукашевский, овладев собой.
– Подойди!"

"На палубе свежо, а я легко одета" - сказала Александрина, но подошла. Удивилась, что Лукашевский один, спросила про гостя.

"Его нет, - ответил Лукашевский, еще не зная, как объяснить, исчезновение Режиссера.
– Тут нет ничего странного... Нет, нет, - упредил он ее вопрос, никто за борт не бросался... Дело в том... Ну да ладно!
– сказал он, крепко взяв Александрину за руку.
– Это такое дело... Ты не сразу поймешь. Но надо идти ужинать", - он подвел ее к трапу, ведущему в каюту, пропустил вперед и уже опускаясь следом за ней, оглянулся. Он остановился так резко, что Александрина испугалась и спросила:

"Что случилось? Он?"

"Ох, - ответил Лукашевский.
– Не верю... Посмотрите, пожалуйста".

Александрина поднялась к нему и тихо засмеялась.

"Да?
– спросил Лукашевский.
– Это он? Наш маяк? Ты тоже видишь?"

"Конечно, вижу, - ответила Александрина.
– Три секунды - пауза, три секунды - свет... так работает только наш маяк. Значит, там кто-то есть! Сам-то маяк светить не будет".

"Не будет", - сказал Лукашевский.

"Мы не так далеко ушли. Надо вернуться и проверить", - предложила Александрина.

"Да!
– прижав к себе Александрину, радостно сказал Лукашевский.
– Надо вернуться и проверить! Мы ушли совсем недалеко!
– засмеялся он.
– Это такое счастье! Надо вернуться!"

"Но сначала - хоть по глотку чаю".

"Да!
– согласился Лукашевский и еще крепче обнял Александрину.
– По глотку чаю - и домой!"

Они спустились в каюту. Александрина засуетилась у стола.

"А где дядя Петя?
– спросил Павлуша, глядя на Лукашевского.
– Почему не пришел дядя Петя?"

"Да вот же он!" - оглянулась Александрина, но, встретившись глазами с Лукашевским, вдруг обмерла и уронила чашку.

"Вы что?
– не понял происходящего Лукашевский.
– Что с вами?"

Александрина ткнула пальцем в сторону зеркала. "Посмотрите на себя", прошептала она побелевшими губами.

Лукашевский подошел к зеркалу и с ужасом откачнулся: из зеркала на него смотрел Режиссер.