Падение Камелота

Коллектив авторов

А когда прошел год или два, Ланселот вернулся к своему королю, доказав всем свою доблесть. Он похудел, лицо его осунулось и было теперь покрыто шрамами, открытый прежде взгляд стал сосредоточенным. Белые доспехи исчезли, они были утеряны в давно забытом бою. Но Гавейн, который присоединился к Ланселоту, когда их пути пересеклись, и любивший Ланселота, как только один рыцарь может любить другого, увидел его, когда Ланселот поднимался вверх по дороге, ведущей к замку, и окликнул его по имени. Даже на расстоянии он узнал Ланселота по его манере держаться в седле.

И когда Ланселота провели в зал и он снова встретился с королевой, она узнала его душу, которую знала раньше. Его

единственный взгляд сказал ей, что в нем ничто не изменилось. За исключением этого единственного взгляда, Ланселот не сделал ни одного движения ей навстречу. Он был воспитан в понятиях о чести. Верховный король был его сеньором, и их союз был самым крепким из тех, что могли заключить между собой рыцари. Гиневра тоже не подала никакого знака Ланселоту. Она была дочерью короля и женой короля, ей было присуще сознание священного долга королевского сана. Она любила своего мужа, и его честь была также и ее честью.

Однако в последующие годы они стали менее осторожными. Рассказы об их отношениях настолько разнятся между собой и так противоречат друг другу, что истину трудно установить, и в любом случае это не имеет значения. Гиневра и Ланселот стали любовниками и оставались тайными любовниками много лет. То, что их связь не была обнаружена столь долгое время, было весьма удивительно, принимая во внимание открытость жизни в королевских замках. Но постепенно их тайна выплыла наружу. Глаза иного мира наблюдали за жизнью при дворе Артура — глаза, которые следили за этой жизнью в страстном желании уничтожить власть Артура. Фея Моргана, колдовавшая в своих собственных зачарованных владениях, собирала, словно ворона, обрывки слухов, намеков и сплетен. Когда она решила, что время пришло, она начала действовать.

В один год случилось так, что Верховный король со своим двором остановился на осень в Лондоне и принимал там своих рыцарей, вернувшихся из летних путешествий. Один за другим они приезжали в Лондон, приходили в зал к королю и там расписывали свои приключения. Последним из них приехал Гавейн. В один холодный день оркнейский рыцарь, измученный непогодой и уже поседевший, сидел у камина в зале Артура и рассказывал свою историю Верховному королю и королеве. Это была длинная и несвязная история о турнирах и скачках, а заканчивалась она рассказом о том, как его обезоружили и заключили в каменную башню в глубине леса. Ланселот спас его, в припадке гнева убив Карадоса, и освободил. Это был замечательный бой, сказал Гавейн с улыбкой сожаления; он наблюдал за этим боем из окна своей темницы. Гавейн описал Артуру некоторые подробности этого боя. Королева слушала его спокойно и внимательно, не обращая внимания ни на дождь, барабанивший по камням за окном, ни на собак, игравших у ее ног, ни на пажей, сновавших туда и обратно и приносивших вино и мясо для путешественника. Когда Гавейн закончил свой рассказ и остановился, чтобы глотнуть вина, она спросила: «А что же Ланселот?»

Среди Волшебных предметов Феи Морганы был щит с изображением короля, королевы и рыцаря. Он воскрешал историю любви Гиневры и Ланселота, но прошло мною лет, прежде чем Верховный король понял смысл этого изображения.

«Он уехал, как только увидел, что я способен сидеть в седле. Он сказал, что собирается поехать в одно хорошее место. Я думал, что он уже здесь».

Если сердце королевы и сжалось от нетерпеливого желания, она не подала виду. Она привыкла к разлуке, и она была женщиной, которая хорошо умела держать себя

в руках. Она только сказала: «Его здесь нет. Мы не получили от него никаких вестей».

«Ну, тогда он, возможно, отправился в свои владения», — равнодушно произнес Гавейн. Со временем Ланселот получил земли своего отца во Франции, и в Британии у него были земли, так как Артур даровал ему северную крепость, которую он покорил в первое свое путешествие. Ланселот переменил ее название на замок Веселой Стражи.

Но Ланселота не было ни в его замке, ни во Франции. Вечером того же дня, словно приурочив свое появление к приезду Гавейна, в зал вошла молодая женщина, высокая, смуглая, одетая в плащ с капюшоном, удобный для путешествия. Она стояла между двумя воинами, спокойно оглядывая присутствующих. Артур сделал знак воинам отойти от нее. Когда они отошли, она сказала: «Государь, я приехала из дальних стран и привезла странные известия. Прежде, чем я что-либо скажу, я должна быть уверена, что не потерплю ни позора, ни урона за то, что я расскажу. Некоторые из моих известий могут кое-кого оскорбить». Ее черные глаза метнули взгляд на королеву.

«Говори, — ответил Верховный король. — При моем дворе еще ни разу не нанесли вреда посланцу за его новости».

«Верховный король, я принесла тебе вести о Ланселоте Озерном. Знай, что вы никогда больше не увидите его здесь: ни ты, ни кто-либо из твоих друзей, потому что он находится там, где его нелегко найти. И даже если его найдут, это будет бесполезно, потому что он не сможет больше вступить в бой со своим щитом».

Гиневра медленно встала и повернулась, чтобы уйти. «Государь, если позволишь королеве уйти, я не буду рассказывать дальше», — сказала посланница, и Гиневра осталась на месте, вцепившись в спинку своего высокого стула так сильно, что костяшки ее пальцев побелели.

«Сэр Ланселот был ранен, когда уезжал от этого рыцаря, — продолжала женщина, указывая на Гавейна, который кивнул в знак согласия. — Рана загноилась, и он опасался за свою жизнь, поэтому он покаялся мне в ужасном грехе и преступлении, которое он совершил против своего господина. Он сказал, что он обманывал Верховного короля с этой леди, с королевой. И он послал это кольцо королеве, чтобы она знала, что мои слова являются правдой. Это кольцо, которое она сама дала ему». Женщина вытянула руку: на ее ладони лежало тяжелое кольцо-печатка, украшенное гербом Ланселота. Присутствующие уставились на него.

Королева повернулась к Верховному королю и твердым голосом стала отрицать свою вину. «Если бы я начала перечислять все благородные достоинства Ланселота, — сказала она, — мой язык отсох бы прежде, чем я закончила. Он был самым честным и самым лучшим среди рыцарей, он превосходил их всех своей доблестью. Но пусть простит мне Господь, если Ланселоту не выкололи глаза перед тем, как он нагородил эту ложь. Господь Бог и люди знают, что ни я, ни Ланселот никогда не питали друг к другу плотской любви. Но даже если все обстояло так, как рассказывает эта женщина, я не могу отрицать, что это мое кольцо. И каждый, кто захочет, может обвинить меня за это. Мне это безразлично, ведь это обвинение без доказательств».

Так королева Гиневра предала свою душу, произнеся перед своим мужем и своим народом ложную клятву. Артур поверил ей и сказал об этом. Посланница пожала плечами, услышав ответ Верховного короля. Она собралась уходить, но Гавейн дал приказ стражникам, и они схватили ее.

«Какому хозяину ты служишь, женщина? — спросил оркнейский рыцарь. — И где вы спрятали Ланселота?»

«Где его спрятали, я не могу сказать. А служу я своей госпоже, королеве Горры». Тут стражники сделали знак, отвращающий дьявола.