Падение Левиафана

Кори Джеймс С. А.

Через некоторое время, которое могло длиться минуты или часы, рыдания достигли своего естественного конца, и они затихли вдвоем. Наоми немного расслабилась, подняла голову. Их рты встретились, нежно, с едва заметным намеком на голод их молодости.

"Что бы ты ни думал, что должен делать? Что бы это ни было, - прошептала она, - подожди, пока я усну".

Джим кивнул, и она прижалась к нему в темноте. Он считал свои вдохи до ста и снова до ста, пока ее дыхание не стало глубоким, потом снова до ста, чтобы дать ей время провалиться в сон, когда его уход разбудит ее. Она вздрогнула один раз, затем тихонько захрапела. Осторожно развернувшись, он потянулся к

стене и подтолкнул ее к двери каюты. Он открыл ее так тихо, как только мог, и со щелчком закрыл за собой.

Где-то внизу, на нижней палубе, радостно лаял Мускрат, и он слышал грубый голос Амоса, если не точные слова. Корабль тихонько поскрипывал, согреваясь и теряя тепло. Где-то Алекс спал, или смотрел свои нео-нуары, или чувствовал вину за Кита и Жизель. Где-то Тереза съедала себя от разочарования и подростковой растерянности. Бобби Дрейпер не было, и уже никогда не будет. Клариссы Мао тоже больше нет, хотя обе они оставили свой след на корабле и людях, живших на нем. На мгновение он представил себе Крисджен Авасарала рядом с ним, ее руки скрещены, а на губах улыбка, которая одновременно была острой и утешительной. Ради всего святого, это не последний день в летнем лагере. Сколько, блядь, слезливых объятий ты планируешь?

В медицинском отсеке он достал аварийный набор с красной керамической оболочкой и сунул его под мышку. Он похлопал по автодоку, как будто это был кто-то, кого он знал и любил, но мог не увидеть снова какое-то время.

Шлюз не был закрыт, и он смог пересечь мостик и войти на "Сокол", не обратив на него особого внимания. Лаконцы привыкли делать вид, что его здесь нет, и его место, сначала как гостя Эльви, а потом как парня лидера сопротивления, придавало ему некий неопределенный статус в их жестком порядке. Пока он казался знающим, куда идет, они считали, что так оно и есть. Это было все равно что быть невидимым.

Комната катализатора была пуста, за исключением изоляционной камеры. Он закрыл за собой дверь в коридор. На ней не было ни замка, ни способа захлопнуть ее. Что ж, ничто не было идеальным. Он открыл аварийный набор и стал перебирать его предмет за предметом. Бинт. Антисептик. Гипоксический инъектор. Игла для подкожных инъекций.

Его голова странно прояснилась. Даже с отдаленным осознанием остальных, момент был его собственным. Он чувствовал себя так одиноко, как никогда раньше, и в то же время испытывал какое-то удовлетворение. Сомнения отступили. Тревога, преследовавшая его после Лаконии, испарилась, как роса в теплый день. Теперь он был только самим собой.

Изоляционная камера легко открылась, и он вытащил катализатор. Ее слепые, пустые глаза пронеслись мимо него. Ее рот работал так, словно она говорила то, что могла слышать только она. Она никак не отреагировала, когда он ввел иглу в ее руку и вытащил поршень.

Гиподерма наполнилась переливающимся сине-черным цветом. Пять кубиков. Десять. Где-то неподалеку раздался сигнал тревоги, и он решил, что это из-за него. Он собирался закатать рукав и ввести образец в вену на сгибе локтя, но вдруг забеспокоился, что команда "Сокола" придет слишком рано и остановит его. Поморщившись, он ввел иглу через штанину летного комбинезона в бедро. Он надавил на иглу, пока она не остановилась. Катализатор чмокнула губами и скривилась, словно пытаясь вспомнить, как плавать.

Джим закрыл глаза.

Сначала он почувствовал холод: ледяная нить, идущая от места втыкания иглы вверх в кишечник. Затем накатила волна тошноты, которая то появлялась, то исчезала, оставляя после себя жжение, распространявшееся по животу и поднимавшееся

в грудь. Его сердце начало колотиться, каждый удар был медленным, жестким и сильным, как удар молота. Он почувствовал вкус металла.

В темноте за его веками мелькали голубые светлячки, то появляясь, то исчезая. Он почувствовал, как кровь возвращается в конечность, которую слишком долго и сильно сжимали. Это было похоже на дождь в пустыне, наполняющий сухие арройо. Это было похоже на воспоминание.

Он сделал длинный, медленный вдох. Его била дрожь. Он открыл глаза, оглядел комнату и нашел то, что думал найти. То, на что он надеялся. Сутулость. Полуапологетическое, полувосторженное лицо грустного пса. Шляпа-поркпи.

"Что ж, - сказал знакомый голос там, где его мог слышать только Джим. "Это не может быть хорошо".

"Эй, Миллер. Нам нужно поговорить".

Глава сороковая: Наоми

Ты можешь его видеть?" спросила Наоми. "Прямо сейчас ты можешь его видеть?" Джим кивнул. Они парили в опустевшей лаборатории, где совсем недавно был пристегнут Амос за неудачное погружение на станцию. Офицеры безопасности "Сокола" доставили туда Джима прямо из камеры катализатора, а Элви позвала Наоми. Теперь он опирался на поручень. Его лицо было потным и напряженным, как бывает, когда он заболевает или слишком много выпил, но в нем было спокойствие. И что-то еще. Забава, возможно.

"Мне кажется, он находится между тобой и Элви", - сказал Джим. "Немного ближе к Элви".

"Это не может быть тот же Миллер", - сказала Эльви. "Это должно быть что-то другое".

Джим усмехнулся.

"Что?" огрызнулась Элви.

"Извини. Он сказал что-то смешное. Послушай, в любом традиционном смысле, Миллер, которого я встретил, умер, когда Эрос врезался в Венеру. Протомолекула сохранила и скооперировала паттерны его мозга, и когда ей понадобился инструмент для поиска недостающих вещей, эти паттерны оказались прямо в ящике с инструментами. Этой версии Миллера нужно было что-то, что могло бы доставить корабль в другие места, а я был тем человеком, который решал, куда отправится корабль, поэтому она начала использовать меня. Физически манипулируя моим мозгом, чтобы заставить его видеть и взаимодействовать с паттернами, которые он создал из Миллера. Эти манипуляции оставили каналы. Все, что я сделал, это соединил протомолекулу и эти каналы вместе".

Он посмотрел на Наоми и наклонил голову, на его губах появилась легкая улыбка. "Я просто вспомнил слова Алекса о том, что инструменты, которые используются достаточно долго, развивают души. Это не по теме. Забудь об этом".

"Раньше ты не мог видеть его, когда рядом были другие люди", - сказала Элви.

"Это правда", - сказал Джим. "Это другие отношения". Мгновение спустя он рассмеялся. Наоми не знала, что именно, кроме того, что это был Миллер. Если ревность и жгла, то она ничего не могла с этим поделать.

"Может ли эта версия Миллера открыть станцию так же, как предыдущая?"

Джим, казалось, прислушался на мгновение, затем пожал плечами. "Я не знаю. Он тоже не знает. Да и ситуация другая. Мы не узнаем, пока не попробуем".

"Я хочу сделать несколько снимков", - сказала Элви, скорее себе, чем им. "Как минимум, мозговой активности. Полный метаболизм, если у нас будет время".

"Не уверен, что у меня есть много времени на это", - сказал Джим.

"Это можно отменить?" спросила Наоми. "Есть ли способ вытащить это из него обратно?"