Падение небес
Шрифт:
Несколько отточенных движений, и «плащ» сорвался с его плеч, поплыл вперед, одновременно расползаясь в стороны. Смертоносное для живых облако Тьмы лишь слегка отравит тех, кто собирается стать проводником ее силы, после чего рассеется без следа.
И в этот момент Харугота ударили в спину…
Что-то тяжелое и раскаленное врезалось повыше поясницы, ломая позвоночник, стараясь сбить на колени. Рот наполнился кровью, в глазах потемнело, разом хрустнули все суставы, не в силах выдержать нагрузки. Непонятно как, но консул сумел все же устоять на ногах, хотя
Сквозь муть перед глазами разглядел, что все идет как надо, что новички трепещут в объятиях Тьмы. А вот ученики забеспокоились, сумели понять, что с наставником что-то не так.
«Кто дерзнул?» – подумал Харугот, и догадка полыхнула в мозгу ярче молнии: Камень Памяти! Какая еще сила осмелится вмешаться в ритуал, творимый в тронном помещении Золотого замка?
А Камень тут, за тонкой стенкой, и мощь его велика…
За ударом не последовало никакого продолжения, и консул понял, что это не атака, а всего лишь выброс силы. Невообразимо древний артефакт проснулся, но почему? Тьма его потревожила или какой-то поступок последнего отпрыска династии императоров Безариона?
Харугот пришел в себя, жестом остановил двинувшегося к нему ученика.
Облако Тьмы с пронзительным шипением начало рассеиваться. Следом за ним принялся таять храм. Потолок опустился, вернулись на прежнее место окошки и стук дождя. Все стало как ранее, если не считать полудюжины тел на полу.
– Орад, – позвал Харугот старшего из учеников, одного из тех, кто пятнадцать лет назад откликнулся на первый призыв. – Все как всегда. Пусть вымоют здесь, ну а потом отведешь их к вам, выдашь балахоны и все объяснишь…
Орад кивнул и принялся командовать, а консул опустился на трон. Сейчас они уберутся, в обоих смыслах этого слова, и тогда можно будет заняться Камнем Памяти, посмотреть, что с ним.
Уборка не заняла много времени. Утащили тела, вымыли пол, хлопнули двери, и Харугот остался один.
– Ладно, пора, – сказал он и отправился к потайной двери в задней стене, за которой и прятался Камень.
Когда она открылась, владыка Безариона зажмурился и прикрыл лицо ладонью – древний артефакт пылал, над ним дрожало багровое зарево, мелькали в нем оранжевые и желтые искры.
– Клянусь Великой Бездной… – пробормотал консул, ощущая, как задергался уголок рта.
Камень Памяти проснулся, а это могло означать только одно – человек с кровью Безария в жилах идет к нему, причем делает это осознанно, надеясь овладеть собственным наследством.
– Проклятый Олен Рендалл… – Харугот сжал кулаки, досадуя, что потратил много сил на ритуал, и сейчас просто не в состоянии заглянуть в Камень Памяти, дабы выяснить, где ныне отпрыск последнего императора.
Но ничего, есть другие способы, не связанные с магией, и работают они порой почище заклинаний. Если Олен настолько глуп, что сам пришел в Безарион, тем хуже для него. Эта их встреча точно станет последней, и не поможет гнусному ублюдку ни клинок из кости йотуна, ни доставшееся от предков Сердце Пламени…
Консул закрыл потайную дверь, некоторое время постоял,
– Ари Нална найти и немедленно ко мне, – приказал он, очутившись снаружи, и один из Чернокрылых эскорта сорвался с места.
Обитатели небольшой деревни при виде покрытого кровавыми пятнами Олена вытаращили глаза. Но деньги есть деньги, и рассказ о напавших разбойниках поселян устроил. После коротких переговоров путешественники стали обладателями нескольких комплектов теплой одежды.
Еще их одарили слухами о том, что в небесах видели настоящего дракона, а телята в окрестностях сплошь рождаются мертвыми. «Знамения сие, – сказал хозяин корчмы, что была настоящим центром деревни, – жуткие времена наступают, воистину жуткие, скажу я вам».
Спорить никто не стал, путники съели по тарелке супа и поехали дальше.
Они оставляли позади милю за милей, ночевали в поле, на постоялых дворах и в брошенных сараях. Несколько раз попадали под странный кровавый дождь, сочившийся из темного, почти черного неба. Бенеш шептал что-то про боль мира, дергался и дрожал, словно припадочный.
Один раз видели тучу саранчи, зеленую и шелестящую, что пронеслась чуть в стороне. Олену тогда захотелось пустить в ход Сердце Пламени, сжечь всех тварей до единой, но он сдержался, подумав, что сначала нужно уничтожить Харугота, а уж потом заняться тем, что он привел в этот мир.
Жители попадавшихся на дороге деревень и городков были напуганы до смерти. Шептали о том, что озимые пожрала неведомая тля, что саранчи в небесах больше, чем облаков, что на севере, в долине Дейна, льют беспрерывные дожди, а на юге, в степи, в силу вошла необычайно ранняя жара. Толпы стояли в храмах, сладкий дым курений тек из дверей святилищ.
На пятый день путешествия всех разбудил заоравший Бенеш. Когда вскочившие спутники растолкали его, молодой маг ничего не смог внятно объяснить, только бормотал что-то о «ранах тверди»…
И тем же днем, едва выехав, они увидели такие раны.
Раздался мягкий, какой-то похрустывающий гром, и голубовато-белый, покрытый облаками небосклон рассекла багровая неровная полоса. Рядом с ней легла вторая, словно кто-то нанес небесной тверди удар длинным мечом. Саттия вздохнула, почти застонала, а Гундихар выругался.
– Что это такое? – спросил Олен у Бенеша. – Ты можешь объяснить?
– Все ломается, все трещит… крушение близко… надо поспешить, да, – ответил бледный, точно саван, ученик Лерака Гюнхенского, по лбу его бежали крупные капли пота, а губы тряслись.
И после этого замолчал намертво, словно вовсе перестал замечать спутников.
Они мчались на север изо всех сил, не жалея коней, выезжая до рассвета и останавливаясь на ночлег с закатом.
На десятый день, когда миновали Зеленую гряду, небо закрыли облака и пошел дождь, самый обычный, хотя сильный. Степь осталась на юге, потянулись земли бывшей Лузиании – речушки, болотца, озера в обрамлении лесов, где дубравы и сосняки перемежались с березняками.