Падение Теночтитлана
Шрифт:
Взбешенный неудачей, Кортес приказал поджигать дома. Хотя они были каменными, но в каждом имелось достаточно горючего – цыновки, изделия из тростника и дерева. Вскоре пламя бушевало со всех сторон. К стонам раненых и умирающиx прибавились вопли заживо сжигаемых женщин, детей, стариков…
Десятки домов пылали в огне, но всеобщего пожара, на который рассчитывал Кортес, не получилось, так как строения были отделены друг от друга каналами.
Несколько раз возобновляли испанцы атаку. Их орудия разносили в щепы завалы, наскоро устраиваемые на улицах Их всадники непрерывно работали мечами. Но количество индейцев, которое противостояло
Смерть Монтесумы
В лагере испанцев царило уныние. Если закаленные солдаты, люди, проделавшие с Кортесом все походы, еще сохраняли бодрость духа, то новички – а таких было большинство – открыто проклинали своего начальника. Зачем он их завлек в эту мышеловку, из которой нет выхода? Где обещанное золото? Вместо него – раны, лишения, непрерывные, изнуряющие бои. Уже несколько десятков испанцев распрощалось с жизнью, и неизвестно, чей черед завтра… Если даже отсиживаться в крепости и не предпринимать активных действий, то и тогда оставшиеся в живых перемрут от голода.
С водою испанцам посчастливилось. На территории их маленькой крепости удалось вырыть колодец с пресной ключевой водой. Это было большой удачей, так как обычно в колодцах находили только соленую воду.
Ночью испанцы отдыхали под аккомпанемент каких-то странных выкриков индейцев. Донья Марина перевела их смысл Кортесу.
– Боги наконец-то отдали вас в наши руки, – кричали ацтекские жрецы. – Жертвенные камни готовы, ножи наточены…
Кортес хорошо понимал значение этой угрозы. Впрочем, это была не только угроза. В случае победы ацтеки перешли бы от слов к делу, в этом можно было не сомневаться…
Мысль Кортеса лихорадочно работала, ища спасения. Один план сменялся другим… Наконец, он решил еще раз прибегнуть к посредничеству Монтесумы. Может быть, индейцы послушаются его и прекратят атаки, дадут возможность испанцам уйти…
Но Монтесума отказался вести переговоры.
– Это бесполезно, – заявил он патеру Ольмедо, который, по поручению Кортеса, обратился к нему с этой просьбой. – Они не поверят ни мне, ни лживым словам вашего командира.
Но патер уверил его, что Кортес твердо решил покинуть столицу. И Монтесума в конце концов взял на себя посредничество между испанцами и своими соотечественниками.
Он нарядился в парадные одежды, надел золотые сандалии, украсил голову диадемой и, в сопровождении своей свиты, взошел на зубчатую стену дворца.
Сразу, как по мановению жезла волшебника, прекратился шум боя. Замолкли неистовые барабанщики и музыканты, звуками своих инструментов подбадривавшие наступавших. Замерли в груди воинов призывные возгласы. Стихли звуки команды, оборванные на полуслове. Воцарилась благоговейная тишина. Люди, которые за минуту до этого лезли в самое пекло, к амбразурам, поминутно выбрасывавшим вместе с дымом и пламенем верную гибель, сейчас преклоняли колена, падали ниц и отводили глаза в сторону, чтобы не осквернить
Вот речь Монтесумы, как ее записали очевидцы:
– Зачем вижу я здесь народ мой с оружием в руках против дворца моих предков? Вы думаете, быть может, что повелитель ваш в плену, и хотите освободить его? Если бы это было так, то вы действовали бы справедливо. Но вы обманываетесь. Я не пленник. Чужеземцы – мои гости и друзья. Я остаюсь с ними по собственному желанию и могу оставить их, когда захочу. Не для того ли вы пришли сюда, чтобы прогнать их из города? Это не нужно. Они отправятся по своей собственной воле, если вы очистите им дорогу. Итак, возвращайтесь в свои дома. Положите оружие. Белые люди возвратятся в свою землю, и тогда снова всё будет спокойно в Теночтитлане.
Возможно, что и на этот раз Монтесуме удалось бы сдержать гнев народа. Но одна его фраза испортила всё дело. Он, повелитель ацтеков, назвал чужеземцев своими друзьями! Эти презренные пришельцы, обагрившие свои руки кровью сотен невинных жертв, – друзья Монтесумы…
Сделав это неосторожное признание, повелитель ацтеков сразу оттолкнул от себя тех, кто всё еще верил в него. Он сразу потерял свой незыблемый авторитет, освященный народными верованиями и обычаями, вековыми традициями, всем укладом жизни ацтеков. Раздались негодующие возгласы.
– Недостойный ацтек! Трус! Белые сделали из тебя бабу, способную только прясть да ткать!
Рухнула ограда слепого преклонения, вот уж столько месяцев охранявшая Монтесуму от народного гнева. Не мудрый властелин, наделенный богами сверхъестественной силой, а обыкновенный смертный, жалкий, растерявшийся, предстал перед своим народом. И ради того, чтобы сохранить ему жизнь, народ принял на себя такую муку, терпел столько унижений и горя!
Взрыв всеобщего негодования привел в движение тысячи рук. И тысячи стрел и камней полетели по направлению к Монтесуме и его свите. Испанцы бросились прикрывать его своими щитами, но было уж поздно. Тяжелый камень проломил ему голову, несколько стрел впились в его тело. Монтесума упал без чувств на руки своих приближенных.
Испанцы приняли все меры, чтобы сохранить ему жизнь: он мог еще быть им полезен. Но потрясенный последними событиями, которые ясно говорили о конце его власти, Монтесума не хотел больше жить. Он отказывался от лекарств, срывал перевязки, не принимал пищи. И вскоре он скончался, до конца выполнив добровольно взятую на себя роль верного защитника испанцев, лютых врагов своего народа.
Случилось это 30 июля 1520 года. Монтесуме было тогда немногим более сорока.
Так сошел в могилу самый могущественный повелитель ацтеков.
Борьба за Большой Теокалли
При нападениях на испанцев и штурме их казарм ацтеки умело использовали Большой Теокалли. Этот храм, расположенный по соседству с дворцом Ашаякатля и господствовавший над всей округой, служил индейцам отличным наблюдательным пунктом.
Здесь часто можно было видеть Куитлауака и других военачальников. Отсюда они наблюдали за всем, что происходит в стане врага, и могли даже предугадать его маневры. По их приказанию на верхние «этажи» храма поднялись самые меткие стрелки. Они, оставаясь неуязвимыми, осыпали испанцев и их союзников тлашкаланцев стрелами.