Падение Трои.
Шрифт:
У Никиты выпала свободная минутка, вот он и решил еще раз полюбоваться звездным небом. Даже с этого, казалось бы, не совсем удобного места, звезды вселенной смотрелись умопотрясающее красиво и снова потянули Никиту Панина к себе, в свои объятия! В такой лирический момент память парня постоянно возвращалась к воспоминаниям о прекрасной и любимой коррелянке и, по словам Ланселота, к принцессе Апровель. Никита не заметил того, как его глаза вдруг снова приобрели зеленый оттенок, в бескрайние просторы вселенной, хотя планета Республика Троя находилась рядом, рукою подать, помчался дикий вопль, больше похожий на крик смертельно-раненого саблезубого тигра, а не на зов любимой:
— Прекрасная Апровель, где
Но в ответ была одна только тишина, никто не хотел отвечать на крик смертельно-раненого саблезубого тигра. Никита тяжело вздохнул, он уже давно потерял счет своим неудачным зовам, и совсем уже собрался возвращаться на борт монитора, чтобы связаться с Нанкой и переговорить с ней о завтрашнем бое. Но в этот момент в ментальном диапазоне послышался девичий голос:
— Никитка, а почему ты так страшно кричишь, что многие мои родственники ходят под впечатлением от этого вопля тигра?
Это был голос его Апровель, он четко и ясно, словно принцесса была рядом с ним, слышался в его голове.
— В принципе, я может быть, и принцесса! Но только для своих соплеменников, но не для тебя любимый мой, Никитка, человек! Для тебя я просто Апровель, девчонка Апровель, как ты любил меня так называть! Мне это так нравилось, что я была от счастья на седьмом небе! Я очень рада, Никитушка, что ты воспользовался мощью и силой своей магии и позвал меня. Но только, пожалуйста, не будоражь вселенную этими своими дикими воплями. Тихо позови меня, я всегда буду рядом с тобой!
Мысленный диалог продолжался очень долго, но оба влюбленных так и не успели наговориться. Им хотелось продолжать и продолжать свой разговор, на этот раз время стало их противником. Завтра предстояло сражение с вьедами и капитану Панину следовало бы к нему хорошо подготовиться. Этот день завершался, а Никита еще не переговорил ни с Нанкой Зарастрой, которая завтра поведет в бой вторую половину его эскадрильи, ни с пилотами своей половины эскадрильи. Надо было бы также пообщаться и с каплейтом Грегори, он еще и неделю не походил в командирах монитора, а уже завтра ему придется свой монитор поднимать на лунную орбиту и вести уничтожающий огонь и по планете и по линкорам противника. Поэтому Никита очень осторожно и нежно намекнул Апровель о том, что у него осталось много нерешенных служебных вопросов.
Правда, он ни единой мыслью или мыслеобразом в разговоре с Апровель не упомянул о том, что именно завтра германская эскадра атакует вьедов у его родной планеты. И не потому, что ему не хотелось говорить о сражении, Никита не хотел сейчас, когда они только что нашли друг друга, беспокоить Апровель, чтобы она волновалась и снова беспокоилась за него. Контакт с коррелянкой он завершил мысленным поцелуем, который получился, как настоящий, только расцелованной девчонки с ним рядом не было.
Нанка Зарастра уже была проинформирована адмиралом Шернером о действии в завтрашнем сражении ее пилотов. Сейчас она сидела за картами звездной системы Гаммы Змееносца, чтобы лучше изучить маршрут скрытого продвижения к вьедским линкорам. Установив мысленный контакт с Нанкой, Никита Панин поделился с ней своими мыслями, как бы он действовал на ее месте. Полковник Зарастра довольно-таки холодно поблагодарила своего командира за высказанные мысли, при этом заметила, что и она тоже имеет голову! Но далее разговор пошел накатанным путем, женщина пилот тут же забыла о якобы своей обиде и с явным удовольствием вместе с Никитой обсуждала различные варианты действий своей полуэскадрильи. Мысленный разговор закончился дружескими пожеланиями успеха в завтрашнем сражении.
Капитан Панин неплохо знал полковника Зарастра, поэтому был уверен в том, что его пилоты, под командованием Нанки, свое боевое задание выполнят, поэтому отключился от ментального канала после завершения
Капитан-лейтенант Эрнст Грегори находился на капитанском мостике своего монитора. Только что завершилась учебная тревога, в ходе которой команда монитора под его командованием отрабатывала выполнение маневров и стрельб, которые завтра монитору предстояло выполнять в реальности. Такая постановка дела капитану Панину очень понравилась, но само его появление на борту монитора каплейтом Эрнстом Грегори было встречено весьма настороженно. Молодой командир монитора явно не хотел выслушивать советы и рекомендации какого-то там «летуна», который, по его просвещенному мнению, никакого отношения не имел к космическому флоту. Пришлось Никите Панину довольно-таки в вежливой форме напомнить каплейту о существовании некого приказа по эскадре за подписью контр-адмирала Шернера, после чего Эрнст Грегори стал гораздо более вежлив и послушен.
Но этот молодой командир монитор ясно мыслил, четко понимал боевую задачу, стоявшую перед ним и его командой, а главное, он активно искал пути для того, чтобы с блеском выполнить боевую задачу и сохранить свой монитор. Именно каплейт Грегори предложил, чтобы шесть истребителей полковника Нанки Зарастры не возвращались бы на борт линкоров, уже вступивших в бой с противником, а спрятались бы до поры до времени в этой соляной пещере на Беатрис. Спутник Беатрис превращался в стратегическую точку завтрашнего сражения, от удачи действий монитора и уничтожения командования вьедского флота полуэскадрильей капитана Панина, зависел конечный успех германцев в этом сражении.
Не теряя времени, Никита Панин связался по ментальному каналу с адмиралом Шернером и высказал ему идею Эрнста Грегори. Адмирал Шернер, видимо, в этот момент был очень занят, но, подумав мгновение, он принял и одобрил идею каплейта Грегори, пообещав, внести соответствующие изменения в боевое задание полуэскадрильи Зарастры.
Уже собираясь покинуть борт монитора и отправиться в кабину своего истребителя, Никита Панин поинтересовался у каплейта Грегори тем, что же происходит со вьедами, три дня назад прилунившиеся на Беатрис. По тому, как внезапно покраснел командир монитора «Адмирал фон Шпеер», Никита Панин понял, что каплейт Эрнст Грегори этого не знает! Видимо, без году неделя командир монитора допустил серьезный просчет, Эрнст Грегори настолько увлекся подготовкой своей команды к завтрашнему бою, что попросту забыл обо всем остальных делах. Ругаться и ставить на место этого молодого командира, можно было бы сделать потом, а сейчас, пока в запасе оставалось еще немного времени, нужно было исправлять ситуацию.
Старшины вахтенного поста разведки и наблюдения монитора «Адмирал фон Шпеер» встретили капитана Панина молчанием и показной выправкой. Как только капитан перешагнул порог служебного помещения, они вскочили на ноги и в соответствии с уставом внутренней службы приветствовали офицера отданием чести, лихо, приложив руку не к виску головы, а к брови бравого глаза. Во флоте это маленькое нарушение устава считалось особым шиком. Кивнув утвердительно головой на демонстративное приветствие старшин, капитан Панин занял кресло, специально для него приготовленное, негромким голосом приказал:
— Включить режим прямого наблюдения за точкой прилунения вьедского торпедного катера!
Пальцы одного из старшин простучали дробю на клавиатуре своего терминала, затем послышался его голос, в котором звучала удивление:
— Герр капитан, попытался выйти на спутник, но в доступе было мне отказано. Они запрашивают пароль! Ранее никаких паролей не было, мы без помех выходили на спутник и получали с него любую информацию!
— Подождите, старшина! Не тараторьте, дайте мне время на то, чтобы немного подумать! — Сердито проговорил капитан Панин.