Падение в бездну

Эванджелисти Валерио

— Почему вы говорите ваша королева? — спросил Михаэлис, который в привычных условиях не стал бы тратить время на разговоры с женщиной. — Разве вы не француженка?

— Я итальянка и родилась в Камерино, в Тоскане.

— Могу я узнать ваше полное имя? Вы велели называть себя Джулией, и это действительно итальянское имя, но так и не сказали фамилии.

На ее лице застыла учтивая улыбка.

— Позвольте, падре, не раскрывать моего полного имени. Могу вам сообщить только то, что вскорости буду носить. Я буду зваться Симеони.

— Ваш жених в Италии?

— Да,

в Пьемонте. Он принимает участие в осаде Вольпиано. Как только он вернется, мы поженимся.

— О, долго вам ждать не придется!

Это сказал человек, сидевший слева от Михаэлиса. Иезуит сурово на него взглянул, и тот, смущенный таким взглядом, счел необходимым прибавить:

— Извините, что вмешался. Я не смог удержаться, услышав слова мадемуазель.

Он поклонился Джулии.

— Уверяю вас, Вольпиано продержится несколько месяцев, а потом падет. Карла Пятого уже не интересуют поля сражений и победы его генералов. Он стар и болен и надеется только достойно умереть. У имперского войска больше нет командующего. Его агрессия похожа на последние судороги умирающего зверя.

Михаэлис слушал незнакомца с любопытством и уважением. Его собеседнику на вид было лет пятьдесят, по краям почти лысого черепа спускались длинные светлые волосы, черные глаза, окруженные легкой тенью, живо поблескивали. На нем была сутана, по которой невозможно было определить, священник он, прелат инкогнито или член какого-то пока не утвержденного ордена.

Незнакомец понял, что его изучают, и поспешил представиться.

— Мое имя Пьеро Карнесекки. Я прибыл из Венеции, где живу постоянно, а по рождению я флорентинец.

Падре Михаэлис вздрогнул, не веря своей удаче. Он знал, что человек, которого он разыскивает, находится при дворе: за тем он и приехал в Сен-Жермен. Но никак не мог себе представить, что тот окажется рядом с ним за столом.

Прежде чем он успел ответить, Джулия воскликнула:

— Мне кажется, мы с вами знакомы! Вы меня не помните? Мы познакомились в прошлом году в Лионе!

Карнесекки кивнул.

— Верно. Я прекрасно помню вашу матушку, герцогиню…

— Молчите! Мама умерла. А упоминать ее имя все еще опасно. Пусть покоится с миром. Не знаю, заслужила ли она уважение при жизни, но к мертвым надо относиться почтительно.

Тут подоспели слуги, раздающие мясное блюдо. Вместо тарелок перед Михаэлисом и его собеседниками положили большие куски черного хлеба и начали накладывать на них мясо. Джулия, поморщившись, отказалась, остальные взяли по маленькому кусочку с ароматным соусом.

Падре Михаэлис был очень доволен тем оборотом, который начал принимать обед. Поскольку все замолчали, он принялся поддерживать разговор.

— Вы здесь по приглашению королевы? — без особых церемоний спросил он.

— Я — да, — ответила Джулия. — Габриэле принадлежал к группе придворных астрологов. В нее входили еще Лука Гаурико, Жан Фернель, Козма Руджери…

Карнесекки согласно кивнул и указал на центральный стол:

— А самый знаменитый из них сидит рядом с королевой. Вон тот краснолицый человек с бородой, в квадратной шапочке.

— Я его уже заметил, — сказал Михаэлис, —

и решил, что это придворный врач.

— Нет. Это знаменитый Нострадамус, автор пророческих альманахов. Вот уже несколько месяцев, как о нем говорит вся Европа.

Михаэлис снова вздрогнул. Поверить в такую удачу было трудно. Теперь уже двоих необходимых людей он нашел за одним столом с собой. Если бы он оставался доминиканцем, он расценил бы это как перст судьбы. Но он был иезуитом и поэтому отнесся к счастливому совпадению просто как к милости Божьей. В обоих случаях речь шла просто о стечении обстоятельств.

Теперь нужно было время, чтобы выработать план действий. Он обернулся к Джулии:

— Почему же тогда Габриэле Симеони отправился на военную службу? Обычно свой патриотизм приберегают для родной страны, а не для той, что служит пристанищем.

Джулия согласилась:

— Я понимаю, что вы имеете в виду. Дело в том, что родина Габриэле, Флоренция, принесла ему одни разочарования. Теперь он француз в полном смысле слова. Но он записался в королевское войско вовсе не по этой причине.

— По какой же, если не секрет?

— По причине страсти Екатерины Медичи к древностям. Это кажется странным, но это так. Возле Вольпиано есть одна римская гробница, которая очень интересует королеву. Габриэле отправился с нашим войском в Италию не для того, чтобы воевать. Он должен вскрыть гробницу. А дальше я ничего не знаю, и пожалуйста, не спрашивайте меня.

Михаэлис нашел объяснение весьма странным, но понял, что Джулия не сможет сообщить деталей. Да и не до того ему сейчас было. Он отпил глоток вина и повернулся к Карнесекки:

— Вы носите рясу, но непонятной принадлежности. Вы священник?

Карнесекки улыбнулся.

— О, даже более того. Вернее, был. А потом инквизиция сочла нужным лишить меня всех отличий.

Он произнес эти слова просто, словно речь шла о событии абсолютно банальном.

Михаэлис нахмурил брови. Он был в курсе случившегося, но виду подавать не хотел.

— Инквизиция Франции?

— Нет, римская, во главе с самым фанатичным из моих врагов, братом Микеле Гизлери. Успокойтесь: с меня сняли обвинения. За меня заступились кардинал Хуан Альварес из Толедо, Козимо Медичи и сам Папа Юлий Третий.

— Интересно, — пробормотал Михаэлис.

Он пальцами оторвал кусочек крылышка куропатки, отправил его в рот и начал рассеянно жевать, обдумывая свои сложные комбинации. Одна деталь не вписывалась. Он попросил разъяснения:

— Падре Карнесекки… я ведь могу называть вас падре? Если среди ваших друзей Козимо Медичи, то как вы оказались здесь? Известно, что королева враждебно относится к Козимо и благоволит к флорентинцам, восставшим против его диктатуры.

Карнесекки кивнул.

— Все это так, но я близкий друг Франсуа Оливье, главного придворного канцлера. Вон он, у торца стола, элегантный брюнет с длинными усами. Примите также во внимание, что нынче власть Козимо Медичи над Тосканой не вызывает споров. Он покорил Сиену, и пока достаточно. Флорентийские эмигранты вправе рассчитывать если не на конкретную поддержку, то на симпатию.