Падение Вавилона
Шрифт:
Вынужденную задержку Кадышев пытался скрасить беседой на общие темы. Не встретив понимания, принялся рассказывать о текущих проектах и достижениях.
Зорин вернулся с приземистой пожилой женщиной в темном юбочном костюме.
– Дорогая Людмила Павловна, проходите, – оживился Кадышев и проводил сотрудницу к столу, – присаживайтесь. Вот господа из органов интересуются программой «Аркан». Вы что-нибудь о ней знаете?
– «Аркан»? – женщина растеряно оглядела всех присутствующих. – Так ее же давным-давно
– Нам нужна проектная документация, которую вам передали из Фрунзенского ОКБ ИКИ, – повторил свою просьбу Дудкин.
– Голубчик, так она не у меня. Все в архиве, наверное. Но архив долго не отапливался, уж не знаю, сохранилось ли вообще что-то…
– Бедственное положение архива. Куда только не писали, – принялся объяснять Кадышев.
– Проводите нас в архив.
Кадышев посмотрел на Зорина.
– Дай что нужно, я буду у себя, – начотдела проводил аналитиков до вестибюля и нервно переминался с ноги на ногу, пока вся процессия не скрылась за дверью лифта. Побежал назад в кабинет и позвонил президенту Академии.
В архиве объяснили, что большая часть документов за 1991 год уже оцифрована и задержек с доступом не должно быть. Зорин и светловолосый работник архива лет двадцати пяти принесли несколько папок. Первым документом оказался акт приема-передачи. Со стороны ОКБ ИКИ документ подписали Володин и Иванов, а со стороны ИКИ РАН три подписи, в том числе Жидковой.
Дудкин попросил архивариуса предоставить все копии чертежей.
– Как проходила процедура приема-передачи? – спросил он Жидкову. – Конструкторы как-то комментировали ситуацию?
– Уф, – вздохнула старушка и плюхнулась на стул. – Настроение было у всех подавленное. Никто не понимал, что будет дальше. Страна катилась в нищету. Ученых сокращали, приходилось торговать на рынках, чтобы выжить и прокормить детей. Страшное было время. Все понимали, что золотая эра исследования космоса закончена. Такого темпа в развитии и результатов уже не будет.
– В последние пятнадцать лет ситуация заметно улучшилась, – поправил ее Зорин.
– Мы до сих пор не вышли на прежнее финансирование. Разве что военное направление. А наука… – она махнула рукой и отвернулась.
– Из Фрунзе приехали только Володин и Иванов?
– Нет, их было больше. Имен не знаю, но они не были похожи на ученых, скорее из вашего учреждения.
– К программе кто-то проявлял интерес?
– Не знаю, – повела плечами Жидкова и задумалась. – Может, архивариус в курсе. В научной среде программой точно никто не занимался.
– Вы знали Карела Новака?
– Конечно! – встрепенулась Жидкова. Сначала улыбнулась, но потом помрачнела. – Какое несчастье. Его ведь так и не нашли. У нас работали две женщины из Фрунзе, они держали связь с его женой, пока она не иммигрировала.
– А сейчас они работают?
– Нет.
Принесли стопку чертежей. Дудкин прочитал на бейджике архивариуса «Быков Денис» и спросил:
– Денис, вы давно здесь работаете?
– Год, – тут же отозвался Быков и побледнел.
– За это время кто-нибудь интересовался программой «Аркан»?
– Да, кажется, минобороны.
– Когда?
Архивариус задумался.
– Месяца три назад. Приходил один дядечка.
– Что конкретно искал?
– Снял копию всего что было, – пожал парнишка плечами.
– Есть его данные?
Быков метнулся в свой кабинет, с минуту искал и вернулся с визиткой.
– Он по описи забирал несколько оригиналов, но через месяц вернул через курьера.
На визитке Дудкин прочитал: «Гаврилов Артем Вадимович. Орбитальная спутниковая группировка».
Эксперты с группы Шапошникова проверили документацию и обнаружили, что нет чертежей дешифратора.
– В общей переписи документов указаны четыре чертежа: разрезы трех узлов и вид сверху в масштабе 1:20. Но самих чертежей нет.
Архивариус покраснел и нервно затараторил:
– Я снял копии всего что было. Значит, этот чертеж был утерян еще до оцифровки документов. На перепись я не обратил внимание. Это не первый раз, когда документы пропадают. Чудо, что вообще что-то выжило. Архив дважды топило.
– Да, – поддержала его Жидкова и тяжело вздохнула, – так прискорбно. Никому не нужны научные труды целой эпохи, а ведь там кладезь идей и достижений.
В штабной комнате для допроса Вахрушев все еще беседовал с Мардарем.
– Вы занимались разработкой модульного дешифратора?
– Только на начальной стадии, – с неохотой подтвердил Павел Анатольевич. – Потом меня перебросили на другой фронт работы. Дешифрованием занимались Новак и Северцевы.
– Оба? Сын тоже?
– Да. Больше сын.
– Он же не имел доступа к секретным данным.
– Дешифратор был его разработкой, и он не был на тот момент секретным. Это потом, когда Витамин Витаминович доработал криптомодуль, разработкой заинтересовались оборонщики, но это уже в Москве.
– Витамин Витаминович?
– Так мы называли Северцева-отца.
– Мне сказали, что он попал в аварию и по состоянию здоровья уже не работал.
– Так и есть, официально криптомодуль доработал Леха, но не без участия отца. Один бы он не потянул. У Витамин Витаминовича заскок с памятью, но что касается работы, тут мозг не пострадал.
«Какая-то странная у Северцева амнезия», – подумал полковник и решил, что первым делом поручит кому-нибудь проверить медицинскую историю конструктора.