Падение во грех
Шрифт:
Айон усмехнулся, и пронзил меня тем взглядом, что, казалось, достигал моей души.
– Нет нужды говорить, – с ухмылкой проговорил он. – Слова – инструменты Системы. Истина не нуждается в словах. Она кроется внутри, где понимание, суть вещей, совершенно иных. Их глубина не понятна Системе, поэтому она стремится искоренить свободу, чьи силы столь могущественны. И связующие нас узы свободы… как нити приведут нас туда, где нам нужно быть.
Я глубоко вздохнула. Меня охватило чувство уверенности, веры, нерушимого духа… я верила в Айона… не сомневалась
Окинув взглядом силуэт Грешника, что я с трудом видела сквозь волны мрака, я, однако, не удержалась от короткого замечания:
– Но я-то поняла твои идеи через слова….
Айон гордо усмехнулся.
– Ты увидела суть сердцем, а не обычным пониманием, – сказал Грешник со своим нерушимым спокойствием.
Я чуть сжала кулаки, вновь шумно вздохнула. Казалось, я всей своей душой прочувствовала то, что он сказал….
Мы произносим так много слов, бессмысленно, не задумываясь… мы просто говорим их, не вдумываясь, не чувствуя… мало кто может понять слова… прочувствовать их всем сердцем, всем существом… и мало какие слова это заслуживают….
Далеко не каждый, кто слышал слова Айона о свободе и Системе, смог бы их прочувствовать душой, сердцем, увидеть их суть… далеко не каждый вдумывался бы в каждое слово, и чувствовал от него отклик в душе или же наоборот, отторжение….
Если бы люди могли понимать всё это… если бы они вдумывались в чужие слова всем сердцем… если бы они умели замечать в чужих словах малейшее созвучие и особенно малейшее отторжение….
Тогда бы они умели не строить ложные выводы….
А я… я всё-таки смогла прочувствовать и понять слова Айона о свободе… смогла всем сердцем понять, что именно его путь приведёт к истинной свободе… и вот моя дорога привела меня к нему….
Я чуть улыбнулась и тихо проговорила:
– Думаешь, мы сами узнаем Пробуждённых? Думаешь, мы сами узнаем тех, кто, как и мы, стремится к свободе?
– Разумеется, – усмехнулся Айон, и, сквозь волны темноты, я, всё же, заметила, как он кивнул.
На моих губах появилась ответная улыбка, которую он не видел… но наверняка чувствовал… я знала… я понимала это….
Скрип решётки заставил меня обернуться. Но это оказался просто охранник, что принёс для нас еду. Вернее, для меня, ведь Айон в ней совсем не нуждался. Я скользнула по охраннику равнодушным взглядом. Кажется, новенький, раньше я не видела его… высокий, темноволосый… и что-то в его фигуре показалось мне смутно знакомым. И вдруг словно молния пронзила меня… я поняла, кто передо мной.
– Кристофер! – вскричала я на всю камеру.
Тот поднял голову. Сомнений больше не было… это лицо, которое когда-то было так дорого для меня… эти глаза, что всегда смотрели чуть иронически… да, это был он….
Кристофер Эсин, что когда-то играл в моей пьесе роль Эона… роль Айона. Тот, в кого когда-то я была влюблена… вернее, нет… просто это самое подходящее слово….
Я увидела на лице Кристофера недоумение. Конечно, как в этом замученном, израненном трупе, в который я теперь превратилась,
На моих губах появилась улыбка. Не знаю, как она выглядела… наверное, на лице трупа она похожа на предсмертную гримасу….
– Свобода от Системы… от вечной суеты… – проговорила я медленно… та самая строчка из пьесы. То, что много раз повторял наизусть, невозможно забыть так просто.
Я заметила, что Айон смотрит на Кристофера с некоторым интересом. Но, похоже скоро Грешника ожидает разочарование….
Кристофер шумно выдохнул. На его лице проскользнуло узнавание.
– Ева Ремингтон… это ты? – проговорил он, подойдя ко мне. На мгновение голос его как-то странно дрогнул.
Я усмехнулась. И тут в моих глазах проскользнула неприязнь, а душу пронзило горькое разочарование….
Тот, кто играл в моей пьесе роль воина свободы, стал охранником в этой тюрьме… продал душу Системе… какие же ещё нужны доказательствам прежним слабым, теперь окончательно разбитым иллюзиям... наверное, теперь я уже не чувствовала Кристоферу ничего… но всё-таки было больно осознавать крушение моего старого идеала….
Глупо верить, что кто-то измениться, узнает что такое свобода, лишь потому что он дорог тебе… хочешь идти к свободе – разорви все прежние связи, убей любовь… убей окончательно….
Я сощурила глаза, глядя на Кристофера с презрением.
– Значит, вот какую роль ты теперь играешь… – проговорила я, наполнив каждое слово ядом. – Решил стать палачом?
Но Кристофер не из тех, кого можно смутить… он всегда уверен в своей правоте… парень усмехнулся, и сощурил глаза в ответ.
– А что ты сама? – проговорил он как-то вкрадчиво. – Докатилась до тюрьмы, да ещё и заключена на самом нижнем уровне?
Я сцепила зубы, сжала кулаки. Но какой нам сейчас смысл мерится, на чьём счету больше жертв? К тому же, это итак ясно….
Но ведь не в этом причина моего презрения….
– У меня были причины бросить вызов миру… – проговорила я, медленно подбирая слова. – Это я делала ради… ради своих убеждений… но вот что ты? Зачем ты стал палачом? Ты не из тех, кто способен испытывать ненависть или мстить, уж я-то тебя знаю… ты выше этого… так что же тебя на это побудило? Что, неужели деньги? – в моих последних словах прозвучало уже нескрываемое презрение.
Кристофер фыркнул, вновь бросив на меня несколько высокомерный взгляд.
– Все презирают деньги, однако без них ещё никто не прожил, – проговорил парень с какой-то циничностью.
И тут заговорил Айон, всё это время играющий роль лишь пассивного наблюдателя.
– Люди сами сковывают себя цепями, – проговорил Грешник, и каждое его слово звучало ещё более сильным презрением, чем обычно. – Подчиняются, даже не замечая своих оков. Они могли бы освободится в любой момент, но просто не хотят видеть пути к свободе… а деньги – всего лишь очередные цепи, что связывают человечество в обществе.