Падение

Рейб Джейн

За его спиной послышалось ворчание. Это был Малок, который обирал насекомых со спины Грозного Волка. Бывший рыцарь чувствовал, как на его кожу брызжет теплая кровь каждый раз, когда огромный людоед сжимал в кулаке очередного стирга. Сняв всех насекомых, Малок встал спина к спине с Дамоном, обтирая собственным телом пленку крови. Остальные начали поступать так же, прижимаясь друг к другу плотнее, те же, кто этого не сделал вовремя, падали.

– Магворт! Нет! – закричал Мэлдред крупному людоеду, тому самому, который раньше нес на спине сундук Фионы.

Тот упал под

шевелящимся ковром насекомых, облепивших его тело, несколько мгновений корчился на земле, а потом затих, остались отвратительные чмокающие звуки.

– Хватит! – рявкнул силач, отбиваясь от насекомых.

Ненадолго избавившись от них, он вскинул руки и сделал несколько магических пассов. Минуту спустя тело Магворта и облепившие его твари были охвачены потрескивающим шаром пламени.

Людоеды, оказавшиеся неподалеку, принялись срывать с себя насекомых и швырять их в костер. Сгорая, стирги кричали и источали отвратительное зловоние. Вспыхнул новый огненный шар, еще один и еще – это Мэлдред поджигал трупы других людоедов и рабов.

Наконец он занялся и собой, отрывая одно раздувшееся насекомое за другим от рук и ног и взывая к двум наемникам Доннага, чтобы они сняли остальных тварей с его спины.

Риг и Фиона стояли спина к спине, у их ног уже набралось целое кольцо мертвых стиргов. Соламнийка билась молча, рубя мечом, сжатым в побелевших пальцах одной руки, а другой рукой выхватывая тварей прямо из воздуха и давя их. Мореход же от души ругался, проклиная болото, насекомых, Мэлдреда, Дамона, Вождя Доннага и всех ушедших Богов вместе и по отдельности. Чем быстрее становилась его речь, тем быстрее мелькали в воздухе сильные руки. Риг положил меч к ногам и уничтожал стиргов обеими руками.

– Стирги? Ха! – говорил он. – Будь я проклят, если это не просто большие москиты! Ты сталкивалась с такими прежде?

– Уф-ф! – только и сказала Фиона – она была очень занята.

– И много?

Девушка мотнула головой.

– Где?

– Один раз, на острове Кристайн. Правда, их было не так много. Там мы случайно разорили их гнездо, но справились со стиргами гораздо быстрее.

– Мы побеждаем! – разнесся над Копями Верного Сердца вопль Мэлдреда.

И действительно, в живых осталось не более дюжины стиргов, но скоро и они были мертвы. Земля была завалена мертвыми телами насекомых, как ковром, который хрустел под ногами, когда людоеды и рабы отправились посмотреть, не выжил ли кто из их упавших товарищей.

Риг ногой раскидал стиргов, усыпавших землю у его ног, быстро поднял меч и покачал головой, осматривая его: клинок был покрыт кровью – его и насекомых. К нему подошли Дамон и Мэлдред, и мореход нахмурился.

Повсюду горели костры, сжигая остатки вытоптанной травы; но Дамон смотрел на плотную стену кипарисов.

– Я уверен, что слышал голос…

Мэлдред кивнул:

– Как раз перед тем, как на нас напали эти твари.

– Да, – подтвердил Риг. – Мягкий и приятный. Думаю, это наша таинственная леди призвала стиргов. И превратила лозы в змей – тоже она. Может быть, она не хочет, чтобы мы шли в Шрентак? Стирги появились сразу после того, как я упомянул

это место.

Глаза Дамона сузились – он заметил что-то отсвечивающее серебром, что двигалось меж высоких папоротников.

– Шрентак… – Это был тот же самый голос, который они слышали перед нападением насекомых, хрипловатый и явно принадлежащий женщине. – В Шрентаке бы обрадовались тебе, о человек цвета ночи, – продолжала неизвестная. – Там всегда найдется для дорогих гостей несколько свободных камер.

Завеса лиан раздвинулась, и в круг света скользнула маленькая девочка с медно-рыжими локонами, которые, казалось, жили собственной жизнью. На вид ей было не больше пяти-шести лет, но говорила она, как зрелая женщина, женщина-соблазнительница. В маленькой изящной руке девочка держала алебарду Рига, лезвие которой мерцало в свете костров. Это было удивительно – алебарда была не слишком легким оружием даже для сильного мужчины.

– Девочка… – начал мореход.

– Из видения Несуна, – добавил Грозный Волк.

Внезапно их глаза расширились – вокруг свободной руки девочки образовался ореол серебристо-серого тумана. Дамон бросился вперед, но сумел сделать лишь несколько шагов, прежде чем неведомая сила пригвоздила его к месту. Взглянув вниз, он увидел, что это серебристый туман, мерцая над, усыпанной мертвыми стиргами землей, добрался до него и опутал ноги. Девочка продолжала колдовать, и волна тумана стала расти и шириться, сковывая и всех остальных.

Оглянувшись, Дамон заметил, что та же участь постигла Рига и Фиону, но Мэлдред оставался свободным – мерцающий туман почему-то не действовал на него. Силач побежал к девочке, на ходу выдергивая из заплечных ножен двуручный меч.

– Глупец, – сказало существо, похожее на маленькую девочку, и его руки запорхали в воздухе, выплетая новое заклинание. – Моя госпожа Сабл, которая живет в Шрентаке, будет очень рассержена. Она нашлет на твое королевство куда большие беды, чем мой легкий дождь и слабые землетрясения.

С пальцев ее крошечной руки сорвалась яркая серебристая молния и превратилась в призрачное искрящееся облако, которое опутало Мэлдреда, словно сеть. Сквозь туман было видно, как тело силача дрожит и раздувается, как его загорелая кожа, туго обтягивающая стальные мускулы, меняет цвет и становится почти совершенно белой. Еще через минуту на белом фоне проступили синюшные пятна, начали появляться волдыри и бородавки. Короткие рыжие волосы Мэлдреда на глазах удлинялись и утолщались, теряя цвет, пока также не стали белыми и не рассыпались по его плечам, подобно львиной гриве.

– Что она с ним делает? – в испуге закричала Фиона.

– Разоблачаю его, – спокойно ответила девочка. – Снимаю заклинание, которое придало человеческую форму его уродливому людоедскому телу. Разоблачаю сына Доннага, врага моей госпожи!

Когда метаморфоза завершилась, Мэлдред стал ростом более девяти футов и приобрел такую чудовищную внешность, что наемники Вождя, сопровождавшие людей к Копям Верного Сердца, казались рядом с ним просто красавцами. Одежда силача превратилась в лохмотья и уже не могла прикрыть огромное тело.