Падшие ангелы Мультиверсума
Шрифт:
Но даже наполовину оглушенный, захлебывающийся своей кровью охотник на «падших» не сдался. Он сделал последнее, что ему оставалось. То, на что раньше не решался ни разу, чего боялся тошнотным нутряным страхом. Гораздо больше смерти, если на то пошло.
Ведь перестать быть – это, в сущности, херня. А вот перестать быть человеком – здесь есть от чего спасовать.
– Изыди! – закричал брат Егор, возлагая руки на голову «одержимого». –Я изгоняю тебя!
Непонимающими глазами Климентов проследил, как дико
Майор уже собрался осторожно приблизиться, держа наготове «ехидну», когда здоровяк обратил к нему изуродованное лицо. И резво пополз к майору, вытягивая трясущиеся руки. Климентов сделал шаг назад, прицелился в ползущего из иглоавтомата. Но тот не предпринимал ничего угрожающего, только пытался дотянуться до майора рукой. Эй, да у него что-то зажато вкулаке!
Опустившись на корточки и соблюдая всю возможную осторожность, майор присмотрелся. То, что он увидел, сразу заставило его вспомнить унизительный эпизод в больнице, когда он лежал на полу, раздавленный мертвой тушей медбрата. А проходивший мимо «проповедник» наклонился, вынимая нож…
На протянутой майору ладони лежала нашивка, срезанная с его мундира. «Майор Е. Климентов. „Глобальные Коммуникации“, Служба безопасности».
– За тобой должок, майор, – слышит он хриплый шепот. – Не забыл?
Если бы Егора спросили, что ощущает человек, чьим телом вот-вот завладеет виртуальный ангел, уже обосновавшийся в дальнем уголке его мозга, – он бы не смог ответить, Вместе с волной холода, прокатившейся по его рукам, в его голову ворвались чужие мысли, чувства, эмоции, и он начал терять свои ощущения.
Первым пропало осязание, затем он перестал чувствовать запахи. На очереди был слух, звуки уже глохли и двоились. Он знал, что скоро наступит очередь зрения.
Обычно на захват сенсорных центров у «падшего» уходило больше времени, и это сопровождалось впадением жертвы в кому. Но он, Егор, рискнул впустить ангела напрямую в себя, рассчитывая справиться с ним, стереть, как это проделывал Оракул с помощью «Экзорциста».
И проиграл. Вторгшийся в его сознание бот оказался сильней и вот-вот окончательно подавит из последних сил сопротивляющуюся личность «хозяина». И займет ее место.
Поэтому надо было спешить, Иначе он не сможет воспользоваться даже последним оставшимся выходом.
– Слы-шишь ме-ня… майор?
– Да, – чтобы слышать, Климентову пришлось наклониться пониже. «Ехидну» он продолжал держать наготове, хотя больше для проформы. Его собеседнику было не до того, чтобы бросаться в бой. – Слышу.
– Хоро… я сам… сам мо… могу сам. Но грех. Грех это самому… грех. Помоги.
– В чем помочь? – не понял Климентов. – Что тебе надо? Брат Егор кивнул на «ехидну».
– Убей меня, – громко и членораздельно
– Чего? – переспросил майор.
Голос Егора окончательно превратился в плохо разборчивое бормотание, где часто повторялось одно и то же слово. Убей.
– Да у тебя крыша поехала, мужик, – уверенно постановил майор. – Ты что?
Он отодвинулся от последнего Сына Оракула, поставил «ехидну» на предохранитель.
– Хочешь сдохнуть – валяй, – он обвел стволом иглоавтомата поляну, с которой можно было писать современную версию полотна «Пейзаж после битвы». Повсюду трупы и раскиданное оружие. – Тянуться даже особо не надо.
– Не могу… сам. Убей.
– Пошел ты, – Климентов добавил крепкое слово.
Распрямившись в полный рост, он демонстративно отвернулся и шагнул прочь. Самое время узнать, кактамделаупропав-шей группы два.
Его догнал голос, в котором живого было не больше, чем в треске от соударения челюстных костей обглоданного временем черепа.
– А как же должок, майор?
И майор Климентов с изумлением обнаружил, что его правая рука (та самая, с которой была срезана нашивка) ему больше не принадлежит.
Совсем. А с ней и иглоавтомат «Ехидна», заряженный теперь боевыми. Он медленно, но верно, преодолевая сопротивление владельца, поднимался. Чтобы в конце концов уставиться мелкоячеистым «решетом» выходного отверстия на брата Егора. Тот уже, перестав дрожать, закостенел. Вытянулся на земле.
Только шевелилась еще рука, подползая к поясу. Замерла, дернулась, поползла дальше, к пряжке.
И так же неуверенно, то отдергиваясь, то застывая на месте, палец майора двинулся к «флажку» предохранителя.
Рука Егора добралась до цели. И произвела серию нажатий. Полностью деактивированная «чешуя» собралась в подвижные складки, сползаясь к поясу. Открывая беззащитное тело Сына Оракула.
Майор попытался опустить свою правую руку левой, но с таким же успехом он мог надавливать на медную конечность статуи, его палец со второго раза все-таки перебросил предохранитель в боевое положение. Брата Егора отделяло от порции отравленных смертельным ядом микрошипов одно нажатие на курок. Климентов не хотел этого делать!
– Поторопись, – сказал Егор. – Хватит тянутъ.
Теперь он чувствовал кое-что. Как между лопатками, разрывая его плоть, незримо прорастают белоснежные крылья. Это было очень больно. И означало, что время вышло.
– Давай!!! – закричал Сын Оракула, последний охотник за «падшими», сам становящийся одним из них.
И дернувшийся палец майора спустил курок.
Ворвавшаяся в Дом группа «два» еще не успела остыть от яростной перестрелки. В ней оперативникам «Глобалкома» достался набитый перегоревшей электроникой трейлер и два тяжело раненных человека.