Падший 2

Барчук Павел

— Нет, глупым я тебя всегда считаю. И тут путаницы точно нет Это неизменно. Просто прими как данность. Но у меня есть такая ма-а-а-аленькая просьба. Постарайся не забывать, что ты — человек и тебе, по идее, очень даже дорог мир смертных. Твой мир! Я, если что, Владыка Ада. Мне на людишек плевать. Но я тут, суечусь вместе с тобой по одной простой причине. Мы хотим защитить ваш чертов мир. Хотим не дать Кукловолу его уничтожить. А Кукловод, чтоб ты понимал, мечтает его сжечь дотла и посолить землю слезами смертных. Наверное, вашему долбаному Гринпису этот план бы

не понравился, но они, как и все остальные, скоро будут плавать в котле с кипящей желчью. Поэтому, Степан, если ты все же дорожишь своим миром, то нам нужно просто продолжать работать, пока мы не найдем того, кто все это затеял…

Вообще, я собирался сказать Маркову ещё парочку «ласковых» слов, чтоб он взбодрился.

Кстати, насчет того, что мне плевать на мир людей — ложь. Все взаимосвязано. Это — чертова пищевая цепочка. Исчезнет мир смертных, исчезнут смертные, у Ада тоже волникнет проблемка. Большая. Впрочем, и Небеса вряд ли возрадуются. Просто Степану об этом лучше не знать.

Однако моя гневная речь, моя роль мотиватора-коуча была прервана крайне важным событием. Я вдруг почувствовал легкое покалывание в районе виска. Левого.

— Черт… Степан, закрой дверь.

Марков удивлённо уставился на меня, пытаясь понять, что за это странный переход от речи про спасение мира к просьбе закрыться в кабинете.

— Закрой, говорю! — Рявкнул я на патологоанатома. — Чтоб внезапно не вошла майор Машурина.

Такой тон он сразу понял. А если даже и не понял, перестал тупить, догадавшись, что мной точно руководит какая-то важная причина. Марков одним прыжком скаканул к двери, а затем тихонечко повернул замок.

Я прижал два пальца к виску, указательный и средний. Покалывание — это был знак, сигнал. И подавала его Марина Рыжкова, мой новоиспеченный голем.

Глава 16

Время от времени нужно сокращать поступки, которых от тебя не ждут: пусть враги помрут от удивления…

— Надо срочно уходить. У нас нарисовалось неотложное дело. — Сообщил я Маркову.

Затем резко поднялся со стула и направился к выходу.

— Погоди. Погоди, Забелин, блин!

Степан поймал меня за локоть, удерживая на месте.

Самое смешное, зная мое настоящее имя, он все равно продолжает называть Владыку Ада этой дурацкой человеческой фамилией.

С другой стороны, наверное, странно, если окружающие будут слышать «Эй, Люцифер!»… Хотя… Смертные иной раз и не так над своими детишками издеваются.

— Твоя майор нас просто кончит. — Заявил патологоанатом. — Отвечаю. Если мы сейчас смоемся, она нас снова разыщет и расчленит. Есть ощущение, дамочка имеет конкретные подозрения на наш счет. Мне кажется, она не сильно поверила в нашу версию относительно церкви и сейчас опять не верит.

— Круто. — Я легонько скинул конечность патологоанатома, чтоб невзначай ее не повредить. Пожалуй, Марков останется единственным смертным, который так вольготно хватает меня за руки. — Но мне пришёл сигнал о срочной встрече. Вернее… Черт… Это сложно объяснить, по дороге расскажу. Поехали, пока майор не вернулась.

Я

щелкнул дверным замком, собираясь выйти в коридор, в этот момент дверь распахнулась, на пороге возникла блондинка. Мария Семёнова еще продолжала говорить по телефону, но судя по тому, что она заходила обратно в комнату, разговор двигался к своему логическому завершению.

— Очень интересные новости, Валера. Ты мне позвонил сказать, что вы, идиоты, ничего не знаете и изо всех сил трудитесь над тем, чтобы ничего не знать дальше. В этом смысл нашей беседы? И что там с Геной, не пойму? Ему руку повредили или мозг? Какой, на хер, больничный? — Резко вычитывала Мария Семеновна, так понимаю, старшему лейтенанту Лопатину.

К счастью, майор не заскочила в кабинет на скорости, иначе мы бы с ней столкнулись лбами. Она зашла не торопясь и данный факт избавил нас от неловкой ситуации. Однако, увидев меня, застывшего прямо перед дверью, и Маркова, который маячил за моей спиной, Мария Семеновна медлительность быстро утратила.

— Валера… Перезвоню… — Сказала она в, трубку изменившимся голосом, потом скинула вызов, убрала телефон в карман и не сулящим ничего хорошего тоном спросила, — Разве была команда уходить? Разве кого-то отпускали?

— Нет. Но мне надо. — Резко ответил я, глядя блондинке прямо в глаза.

Говорят, это помогает при общении с бешенными животными, которые утратили контроль. Или наоборот… Нельзя смотреть им в глаза… Не помню. Адские гончие не ровня обычным собакам, так что опыта общения с четвероногими друзьями смертных не имеем.

Судя по тому, как вспыхнуло злостью лицо Марии Семеновны, она на самом деле была на грани срыва. И это не очень хорошо. Почему? Да потому что чертово нутро Светлых — крайне нестабильная субстанция.

Сначала я почувствовал волну жара, плеснувшего в мою сторону. Когда в устах Люцифера звучит слово «жар», это совсем не то, к чему привыкли люди. Поверьте, я отлично разбираюсь в температурных режимах, чтоб понимать разницу между «ай, горячо!» и «уберите это от меня, черти драные!».

Блондинка буквально пылала обжигающим огнем на энергетическом уровне.

Я «запустил» свой демонский взгляд, чтоб оценить состояние ауры майора. Не просто так ведь на этой дамочке можно сейчас жарить стейки. Однако тут же машинально шагнул назад и невольно на секунду зажмурился.

Фиолетовая, насыщенная аура девушки в данный момент выглядела как решето, сквозь которое во все стороны бил жгучий свет.

— Да твою ж мать… — Высказался я вслух. — Только этого сейчас не хватало.

В общем-то, у нас вот-вот случится инициация нефилима. А это очень не вовремя.

Рассказываю, как обычно у детишек Светлых происходит этот процесс. Быстро. Очень быстро. Первое явление гладиуса — вот верный признак ангельского совершеннолетия.

И тут два момента важны.

Первый — чтоб я сдох! Не в буквальном, конечно, смысле и не потому что мне этого хочется. Просто если блондинка с минуты на минуту явит миру гладиус Светлых, это будет — вау, как круто, но вызовет кучу проблем.