Падший ангел (Женщина для офицеров)

Арнольд Марго

Новый остров оказался местечком еще почище того, с которого началась его служба в Вест-Индии. Чтобы успешно сражаться со скукой и тяжелым климатом, все офицеры обзаводились там любовницами из туземного населения. Недолго думая, мой Дэвид примкнул к теплой компании. Ему досталась светлокожая мулаточка, которая помогла приятно скоротать время в ожидании очередного назначения. Вскоре он получил извещение о серьезной болезни жены, и у него пропала охота к амурным похождениям. Дэвид стал хлопотать об отправке домой, но безуспешно. Вслед за известием о кончине жены пришло донесение о том, что Уэлсли объявляет

набор офицеров в Португалию. Он вызвался отправиться туда добровольцем и был произведен в чин подполковника. Новые знаки отличия стерли последние следы нашей с Эдгаром позорной сделки.

Дэвид отплыл прямиком в Португалию, где принял участие в кровавом, но победоносном штурме Ролики. Он был ранен, но, по счастью, в самом конце сражения. Его тут же вынесли с поля боя, иначе он неизбежно истек бы кровью. Затем ему пришлось выиграть еще одну битву – против лекарей, которые намеревались отрезать раненую ногу. Первым же кораблем его как безнадежного больного отправили в Англию. Здесь он попал в Гринвичский госпиталь, где провалялся несколько недель, будучи на грани смерти. С больничной койки ему удалось отправить весточку Белль, но, когда она в конце концов добралась туда, кризис уже миновал и дела Дэвида пошли на поправку. Белль поведала ему о том, что я живу в Солуорпе, однако она ничего не знала о моей предстоящей свадьбе, а потому не представляла точно, в каком качестве я нахожусь в доме Денмэна. Я намеренно ничего не говорила ей о запланированном бракосочетании, поскольку не хотела ее присутствия на торжестве, опасаясь, что она своей вульгарностью шокирует гостей. О том же, чтобы рассказать Белль о своих матримониальных планах, но не пригласить ее на свадьбу, не могло быть и речи: смертельная обида последовала бы незамедлительно.

И все же новости, рассказанные ею, привели Дэвида в беспокойство. Поначалу он хотел написать мне письмо, но тревога отчего-то усиливалась, и Дэвид решил поехать в Солуорп, чтобы самому разобраться во всем на месте. С помощью двух друзей он, улизнув из госпиталя, нанял экипаж, который и доставил его ко мне. Остальное я знала. Излив мне душу, Дэвид в изнеможении лег на подушки и вопросительно посмотрел на меня.

– Ты сердишься? – робко поинтересовался он, не спуская с меня обеспокоенных глаз.

– Сержусь? – Я едва не захлебнулась от гнева. – С чего бы это? Нужно быть круглым идиотом, чтобы ожидать от солдата верности и порядочности. Это известно любому взрослому человеку.

Лицо Дэвида сморщилось как от боли.

– Господи, да ты и в самом деле рассердилась не на шутку! Именно этого я и боялся. Дорогая, но ведь все эти женщины ничего не значат для меня, пойми же. Эти увлечения – чисто физического свойства. К тому же все давно уже в прошлом и не имеет к нам ни малейшего отношения. – Он умоляюще протянул ко мне руки. – Ну же, Элизабет.

Но я словно бы не заметила его жеста, и он бессильно уронил руки на одеяло.

– Я мог бы рассказать тебе о своих злоключениях такое, от чего ты рыдала бы в моих объятиях, – грустно произнес Дэвид, – и слез хватило бы не на один десяток лет. Да, я многое мог бы поведать тебе. Но мне казалось, что ты, как и я, предпочтешь услышать только правду, какой бы неприглядной она ни была. Мои чувства к тебе никогда не менялись и не изменятся впредь. Надеюсь,

что и твои чувства остались теми же, а если это так, то между нами не может быть лжи. Наша любовь не нуждается в фантазиях.

Он бросил на меня неуверенный взгляд. С моих губ готовы были сорваться жестокие и несправедливые слова, но, слава Богу, я сумела сдержать их. «Боже праведный, – вовремя спохватилась я, – чего же я хочу – наказать его лишь за то, что он был до конца откровенен со мной, за то, что верит в силу нашей любви?»

Склонившись над кроватью, я поцеловала его.

– Я думаю, что ты низкий, подлый, безнравственный плут, – произнесла я сладким голосом, – и я без памяти люблю тебя.

Улыбнувшись, он нежно привлек меня к себе. Прошло несколько минут, а может быть, и час. Наконец, оторвавшись от него, я томно пробормотала:

– Ну и жизнь нас ожидает впереди – подумать страшно. Ты будешь рассказывать мне все о своих интимных делишках, я тебе – о своих. Никакой театр с этим не сравнится!

Его руки железным обручем вновь стиснули меня.

– Что было, то прошло, дорогая моя. Ты же знаешь: пока ты рядом, меня до конца жизни не потянет к другой. Но теперь уж если я замечу, что ты хотя бы глазки кому-то строишь, то обещаю переломать тебе все твои нежные косточки.

Это было произнесено с улыбкой, но я знала, что каждое слово сказано им всерьез, и была счастлива.

В последующие несколько дней мы избегали разговоров на щекотливые темы и, обмениваясь воспоминаниями о трех минувших годах, ограничивались лишь событиями вполне приличного свойства. Я рассказала ему обо всех моих путешествиях. Дэвид рассказывал о Вест-Индии, делая в качестве иллюстраций к повествованию карандашные наброски, что служило ему дополнительным развлечением, поскольку он все еще был прикован к постели. Они и сейчас висят в моем кабинете. Хоть я никогда и не видела тех мест, мне кажется, что рисунки Дэвида прекрасно передают тяжелую красоту тропических широт. Стоит мне только взглянуть на них, и дни его жизни в далеких краях как наяву проходят перед моими глазами.

Я начинала беспокоиться о Марте – уже более двух недель минуло с тех пор, как я уехала из Солуорпа, а от нее не было ни слуху ни духу. Однако мои тревоги оказались напрасными.

Вечером мы с Дэвидом решили отметить круглую дату – две недели нашей супружеской жизни – бутылкой шампанского, которая нашлась в винном погребе. Внезапно хлопнула входная дверь, приглушенно зазвучал чей-то голос, раздались тяжелые шаги. Кто-то поднимался по лестнице. Я поспешила к Дэвиду, опасаясь, что к нам пожаловал Ричард, горящий жаждой мести. Дверь распахнулась, и на пороге появилась Марта с посапывающим ребенком на руках. Она подошла к кровати и положила его рядом с отцом.

– Ваш сын, – объявила она сухо, пристально глядя на Дэвида. – Можете полюбоваться на него десять минут, только не вздумайте разбудить. Долго ехали – устал кроха. Вот отдохнет, проснется утром – тогда и рассмотрите его с головы до ног.

Дэвид послушно подобрал руки и уставился на спящего малыша. Мы же с Мартой смотрели друг на друга. Ее губы тронула усмешка.

– Много пришлось вытерпеть? – спросила я дрогнувшим голосом.

– Достаточно, – коротко ответила она, – досталось на орехи и им, и мне.