Падший враг
Шрифт:
Первые несколько минут мы играем молча. Поэтому я почти застигнута врасплох, когда он начинает говорить.
— Я полагаю, наша отправная точка заключается в том, что мы оба согласны, что у них был роман.
Мой кий спотыкается о поверхность, образуя шлейф лысины, когда я теряю хватку. Я выпрямляюсь.
— Нет. Мы не согласны.
— Они трахались. — Арсен отступает, его голос ровный и низкий.
— Почему? Потому что ты всегда предпочитаешь верить в худшее о людях? — Я опираюсь на свой кий.
— Не
— Девять месяцев? — Что-то внутри меня ослабевает. Это не может быть правильным.
— Да. — Наступает очередь Арсена, который забивает полосатый красный шар прямо в лузу.
— Откуда ты знаешь? — Я пытаюсь наклонить палку по столу, и она снова соскальзывает.
Если это правда. . . если Арсен говорит правду. . . тогда это значит. . .
Впервые за несколько месяцев я чувствую. О, я чувствую. Злость. Гнев. Боль. Я хочу крови Пола. Я хочу воскресить его и снова убить. Как он мог сделать это со мной? Как он мог?
Не то чтобы я этого не подозревала. Просто до сих пор я говорила себе, что могут быть и другие объяснения. И я продолжала думать, что даже если у них и был роман, он был не долгим. Не постоянным. Может быть, месячной давности.
— Я нанял частного детектива. — Он скрещивает лодыжки. — Грейс и Пол часто останавливались в отеле недалеко от их офиса. Все квитанции за девять месяцев до авиакатастрофы. Все оплачивалось наличными.
Я с шумом бросаю кий. Я шатаюсь к бару, чтобы наполнить свой пустой стакан из-под виски до краев еще ликером, как будто это сладкий чай. Я делаю глоток.
— Когда самая ранняя квитанция?
Лицо Арсена непроницаемо, пустая маска.
— Тринадцатое сентября.
— Тринадцатое, говоришь?
Он кивает. Я закрываю глаза, желчь накрывает горло.
— Мне не хватает контекста здесь. — Голос Арсена проникает в мое тело. — Что важного в этой дате?
Я качаю головой. Это слишком личное. Кроме того, это не имеет ничего общего с тем, почему мы здесь.
— Мне нужна минутка. — Я ставлю свой стакан, мой напиток расплескивается повсюду. — Где туалет?
Он молча указывает мне направление. Я пробираюсь туда в оцепенении. Я запираюсь в одной из кабинок, срываю с груди жилет, запихиваю его в рот и кричу в него, пока мои голосовые связки не пересохнут. Я кусаю ткань, пока мои десны не начинают кровоточить.
Я хочу сжечь весь Нью-Йорк дотла. Чтобы вернуться в прошлое. Остаться в Теннесси, в комфорте моей семьи. Я могла бы прожить хорошую жизнь. Да, я не стала бы актрисой на Бродвее, но сейчас я ею не являюсь. По крайней мере, у меня был бы Рис — милый, надежный, благородный Рис — и стабильная работа в старшей школе, и люди, на которых можно было бы опереться, когда дела пойдут плохо.
Несмотря на всю эту боль, всю эту душевную боль, я не могу найти слезы. Я быстро моргаю, пытаясь вызвать влагу
— О, Пол! — Я вою в кабинке, ударяя кулаком в стену. — Ты мудак!
Дав себе несколько минут на то, чтобы собраться, я возвращаюсь в бильярдную. Арсен ждет там, где я его оставила, у бильярдного стола в царственной позе.
Когда я вхожу, он хмурится.
— На что ты смотришь? — Я набрасываюсь. — Никогда раньше не видел, чтобы у кого-нибудь был нервный срыв?
— Я видел многое. И не поверишь, но твой мне даже особой радости не доставляет, — сухо говорит он. — Но твоя шляпа снята, как и жилет. Я так понимаю, ты хочешь провести ночь в полицейском участке.
Я смотрю вниз и понимаю, что он прав. Я засунула жилетку в мусорное ведро после того, как истекла кровью в туалете, и теперь видно, что под моей хлопчатобумажной классической рубашкой у меня есть грудь. Мои светлые волосы рассыпались по плечам.
Тем не менее, я не могу собрать достаточно энергии, чтобы заботиться об этом.
Я возвращаюсь к своему стакану с виски, делаю еще глоток и падаю в кожаное кресло.
— Расскажи мне что-нибудь хорошее о космосе.
— Что? — Он поднимает бровь. Я застала его врасплох.
— Отвлеки меня! — Я рычу.
— Ладно. Закрой глаза.
Невероятно, да. Мне нужна секунда, чтобы вздохнуть, даже если сейчас моим назначенным терапевтом является сам Сатана.
— Около трех миллиардов лет назад Марс, вероятно, выглядел как тихий курорт у океана. На Марсе есть несколько интересных окаменелостей и кратеров, которые позволяют предположить, что через него протекала река. Это означает, что, возможно, на Марсе была жизнь. Может быть, не такой, какой мы ее знаем, но, тем не менее, жизнь.
— Ты веришь в инопланетян? — бормочу я, глаза все еще закрыты.
— Верю в них? — удивленно спрашивает он. — Я никого не знаю, поэтому трудно сказать, что я им доверяю. Верю ли я в их существование? Конечно. Вопрос в том, достаточно ли они близки, чтобы их можно было обнаружить, и, что более важно, хотим ли мы их обнаружить?
— Ага, — вздыхаю. — Возможно, нет. Люди подвели нас. Зачем испытывать удачу с другими видами?
Он смеется, и я понимаю, что его странно развлекает мой юмор.
— Я действительно думаю, что это только вопрос времени, когда мы найдем биологию где-то за пределами планеты Земля. Крайне напрасно думать, что мы одни в пространстве из миллиардов галактик, состоящем из большего количества звезд, чем песчинок, и миллиардов планет.
— Я не хочу с ними встречаться, — говорю я.
— Я не думаю, что ты встретишь их. Во всяком случае, не при нашей жизни.
— Спасибо, — говорю я.
— За что? — он спрашивает.
— За то, что я отвлеклась от той вещи, о которой я подумала, когда ты сказал «тринадцатое сентября».