Падший
Шрифт:
Мы пересекли Новый мост, перекинувшийся через матушку-Обь и свернули с короткой набережной на грунтовку. Миновав множество палаток рыбаков и отдыхающих, в итоге мы забурились в такие дерби, что я даже стал переживать, а выберемся ли мы обратно. К моей неожиданности, ляля оказалась полноприводной и проходимой, да ещё как!
Лера вышла из машины, забравшись с ногами на капот. И вдруг громко рассмеялась, качая головой в ответ на какие-то свои мысли. Я даже подумал, что сейчас она мне скажет, что дальше нам не по пути, и что на одном известном месте видела вот такие приключения.
— Ночевать придётся здесь, чел, - выдохнула, наконец, ведьма.
– Метку на ляле я заблочила, но чтобы домой ехать, нужно её снять по-человечески. А это время. Блин, и братанчику надо позвонить… Чтоб не волновался, лысенький…
— Романтика, чё, - хмыкнул я, невольно потянувшись при виде медленного течения реки. И поймал себя на мысли, что очень радуюсь оттого, что Лера не надумала после сегодняшнего отправить меня в пешее эротическое.
День заканчивался полной противоположностью собственному началу. И было в этом контрасте что-то… хорошее. Когда тебя намереваются убить почти все подряд, жить хочется уже не завтра, как это обычно бывает, а прямо сейчас, вот сию же секунду. И наплевать на любые условности.
Я вытащил из машины сумку Пикассо и поставил её на капот рядом с Лерой. Но вдруг наткнулся на протест ведьмы:
— Не-не-не! Сначала я, - она рукой указала на реку, - туда. Я не могу уже, я вся воняю потом и гашишем! Да на мне как будто конопляное поле перепахали!..
Я понюхал себя, ничего такого не ощутил, но прикинул, что всё равно буду оправлен в холодную воду, и потому первым делом наломал сухих веток и развёл костёр. После чего убедился, что вода в Оби и впрямь не успела прогреться за эти полмесяца жары. Вот прям вообще.
Стемнело быстро. Согревшись у костра и развесив сушиться всё что нужно, мы перебрались в машину, где в тесноте спортивного салона, зато при более или менее сносном свете, начали разбирать содержимое прихваченного из комнаты Пикассо саквояжа. А ждали нас там как обычные приблуды тату-мастера, например, пара десятков разнообразных специальных игл или с дюжину мизерных баночек с тушью, так и вещи, увидеть которые рассчитываешь чуть ли не в последнюю очередь.
— Нафига ему набор для забора крови?
– я уставился на ведьму в ожидании какого-то разъяснения, но та только сморщилась и продолжила рыться в сумке. Она и сама не имела об этом ни малейшего понятия.
Но на том содержимое саквояжа иссякло. Лера начала раздражённо перерывать его по новому кругу, а я взял в ладонь несколько баночек с тушью. Они были одинаковы. Абсолютно. И все с чёрной, как смоль, тушью, даже не цветные, что ещё можно было понять. Зачем Пикассо столько чёрной краски, да притом в разных и маленьких баночках?..
И я обратил на это внимание ведьмы.
— Точняк! Чел, да ты гений!
– Лера обрадовалась так искренне, как будто это ей, а не мне выставили ультиматум.
– Кровь! Чернила! Вот же я овца-то!
Она пояснила, что для своего заговора Пикассо, скорее всего, использовал кровь колдунов и ведьм. Атрибуты, в который раз повторила Лера, необычайно важны для таких, как они. И кровь уж точно не исключение. После
— И что нам это даёт?
– искренне не понимая не стихающей радости, нахмурился я.
— Доставай гаджет! Карту открывай. Пофиг - любую карту нашего города. Ага. Масштаб побольше, чтоб весь город на экране. Ага, ща-а-а… - она спешила, словно бы пузырёк с чернилами, к которому она пыталась привязать снятую с шеи тонкую золотую цепочку, мог вдруг исчезнуть.
– Должно сработать. Этому меня ещё мама научила! Ты только молчи, окей?
Она вывесила над светящейся картой пузырёк на цепочке. И, шепча что-то неразборчиво, принялась водить от одного края города до другого. Я молчал. Когда ничего не происходило, Лера меняла чернила, и повторяла всё снова. Пока седьмой по счёту не метнулся вдруг в сторону. Прежде чем приблизить на экране место, куда уткнулся, словно примагниченный, седьмой пузырёк, мы проверили все остальные, но ни один больше себя так не повёл.
— Ну ты же понимаешь, что ошибки быть не может, а?
– спросила, торжествуя, ведьма.
– Ты знаешь, что это за место?
О да, я знал. Наш рукотворный маятник указал на бывший детский оздоровительный лагерь, о котором лепетал Сурок.
Глава 22
Всегда любил рассвет. Есть в нём какая-то собственная магия, волшебство самой природы, без всех этих демонов, заговоров и прочего. Он напитывает собою всё, чего касается: деревья, воду, землю, просыпающиеся бетонные коробки, набитые суетливой человеческой жизнью. Но особенно красив рассвет оказался на разгорячённой девичьей коже. Мизерные бусинки пота на ней он наполнял таинственным свечением, от которого совсем не хотелось отводить взгляд.
Лера жадно дышала. Минуту назад она исцарапала обивку задней двери, надломила пару своих белых ногтей и теперь, сглатывая сухость, посмеивалась над этим. Я скособочился на крайне неудобном, откинутом назад пассажирском сиденье. Внутри ярко полыхал полный факел, под которым белело уже даже не два подтёка, а целых четыре. Было очень тесно и неудобно, над чем мы не один раз посмеялись, пытаясь добраться друг до друга в самом начале. А сейчас я наблюдал, как вздымалась и опускалась аккуратная высокая грудь с тёмными твёрдыми ещё сосками. Это завораживало. И вновь толкало к действию.
— Чел, стой… Ты меня… убьёшь так, - Лера нежно, но решительно остановила меня рукой.
– Я почти… пуста. Я не… я не могу с тобой контролировать отток… Пламени.
Едва ли ведьма преувеличивала, так что я прислушался к её словами и угомонился. Попив водички из последней бутылки, девушка грациозно потянулась к своей сумочке и достала вейп. Открыла заднее окно и попыталась попарить, но вдруг сморщилась и с выдохом кинула его на коврик.
— Блин, после тебя всё говно!
Я посмеялся, вылез в утреннюю прохладу и начал одеваться. Может, мне и суждено прожить всего лишь год. Пусть так. Да только вот далеко не каждый и за целую жизнь длиною в десятки лет услышит нечто подобное от девушки!