Падший
Шрифт:
Девушка затихла. Наверное, соображала, можно ли верить словам молодого хозяина. Потом послышались тихие шаги. Похоже, она всё-таки решила не рисковать и отправилась восвояси.
Я осторожно, медленно перевернулся на бок, нащупал рукой пульт от плазменной панели, которая висела на стене, ровно напротив кровати, и щёлкнул кнопку.
Нужно посмотреть новости, пока буду собираться. Во-первых, для информации. Чтоб понять, не случалось ли вчера где-нибудь глобальных катаклизмов. Думаю, появление артефакта непременно должно было повлечь
В общих чертах я, конечно, знаю жизнь смертных. Но со стороны, через призму того, чьими глазами получалось увидеть.
Я принялся щелкать пультом, переключая каналы, попутно сползал с кровати. На всякий случай делал это неторопливо. Чтоб еще где-нибудь не прихватило. Чертов мальчишка… Чертов велосипед… Чертов Марков…
Не успел вспомнить фамилию патологоанатома, как по одному из каналов, девушка с радостным лицом громко сообщила:
— Сегодня ночью в городской больнице номер 10 случился пожар. Официальные причины возгорания пока устанавливаются, однако, по информации, полученной из достоверных источников, поджег совершил местный сотрудник морга Марков Степан Алексеевич.
Я как раз уже подошел к ванной комнате, собираясь отправиться в душ. По-моему, это — первое, что делают люди после пробуждения. Однако знакомое имя и упоминание больницы тормознули меня прямо перед дверью.
Я вернулся к кровати, взял пульт, и увеличил громкость, чтоб не пропустить ни слова.
Картинка успела измениться. Вместо ведущей и студии какого-то местного телевидения во весь экран появилось изображение больницы, а вернее того, что от нее осталось. Без ложной скромности скажу, огонь — моя любимая стихия. Он меня слушается, он меня любит. Как и планировал изначально, от здания больнички остались… Хм… Пепел? Зола? Как еще можно это назвать? Отличная работа.
Однако мое внимание привлекло совсем другое.
Возле сгоревшего здания суетились пожарные. Целых три расчета. Ночка у них выдалась та еще. Бедненькие. Они упорно старались потушить то, что потушить невозможно.
Неподалёку от пожарных стояла машина полиции. Квадратная и очень нелепая. Вот рядом с ней трое полицейских в форме о чем-то говорили между собой, а четвертый активно запихивал внутрь Маркова С. А., который, судя по рьяному сопротивлению запихиваться не хотел.
В какой-то момент патологоанатом резко толкнул мента плечом, так как руки его были скованы наручниками за спиной, и бросился к оператору, который вёл съемку.
— Я ничего не поджигал! — Выкринул Степан прямо в объектив камеры. Вид у него был ужасный, конечно. Волосы растрепаны и в некоторых местах обоженны. Лицо испачкано грязью, золой, копотью. Глаза красные. — Пожар случился… сам собой. Да. Пусть так. Хочу сказать родственника пациентов, не переживайте! Спасти удалось всех. Пациенты живы, здоровы…
Договорить Марков не успел. К нему уже подскочили менты, ошалевшие от внезапных действий
В этот же момент мимо оператора прошли медики с носилками, на которых лежало грузное тело, облаченное в форму. Вернее, в ее остатки. Радом с носилками еще один медбрат вез капельницу.
— Простите, это погибший?! Есть ли еще жертвы? — Оператор, не растерявшись, бросился вслед за врачами «скорой».
Молодец парень. На волне хайпа, устроенной Степаном, решил добавить остроты сюжету.
— Нету погибших. — Недовольно окрысился один из докторов. — Но сейчас будут, если ты не свалишь. Тут чрезвычайно происшествие. Слава Богу, обошлось без серьезных последствий для жизни и здоровья пациентов, а ты на людском горе популярность ловишь.
— А это тогда кто? — Оператор настойчиво ткнул камерой в Иволгина, лежащего на носилках.
Конечно, узнать его было сложно. Лицо капитана превратилось в нечто сложно определимое, как и одежда. Но я узнал. Просто потому что так и должно быть.
— А это местный участковый. Он пострадал, да. Однако, его сейчас срочно отправляем в ожёговый…
— А ну хорош! — Злой, как цепной пес, мент, который явно был кем-то вроде начальника группы, буквально из ниоткуда возник рядом с оператором.
Он ладонью закрыл камеру и судя по звукам, попытался объяснить любителю горячих новостей, что делать ему здесь больше нечего. И вообще, какого черта журналюги оказались на месте преступления? Кто пустил?
Тут же картинка снова сменилась. Сгоревшая больница исчезла, на экране опять появились радостная ведущая и студия.
— Молодцы! — Я раздражённо швырнул пульт на кровать. — Человека, который всех спас, сделали крайним. Люди! Тупые, бестолковые существа. Даже интересно, какими путями они пришли к подобным выводам?
Я развернулся и решительно, печатая шаг, отправился в ванную комнату.
Меня отчего-то разозлило увиденное. Судя по всему, у Маркова хватило ума сразу спасать своих драгоценных людишек, а не пытаться предотвратить пожар, что снова говорит о наличие сообразительности. В первом случае у патологоанатома имелись шансы, во втором — никаких. Пожар был неизбежен. Я не могу создавать материальные вещи в человеческом мире, не имею возможности делать многое из того, что умею, но менять линию событий… Тут уж извините.
Я специально не сказал Маркову, что пожар случится по вине капитана.
В голове Иволгина после моего ухода появилось непреодолимое желание сжечь больницу. Он сполз с каталки, где мы его оставили, разыскал все, что способно гореть, а в помещении морга был спирт, облил им все, что можно облить, и поджег. Изменить ход событий Степан был не в состоянии, потому что не знал, где именно отправная точка.
Но самое смешное, в итоге его же обвинили в поджоге. Благими намерениями выстлана дорога в Ад. Надеюсь Марков С. А. сделает правильные выводы.