Пака. Книга сапфировая

Шубникова Лариса

Знаете, я буду улыбаться и молчать. Если она вздумает переворачивать мою душу, я просто выкину ее за борт и скажу — так и было. Верно, все верно! Мой тезка, Разин, тоже выкинул бабу. В набежавшую волну!

— Лезь в укрытие и спи, — я не смог улыбнуться. — Нита пришла. Мы отчаливаем.

Она залезла в закуток и я захлопнул за ней панель.

Врубил мотор и кондей. Мы отчалили. Я не забыл кинуть гневный взгляд на толпу полицейских, они ответили горящими черными взорами.

Вырулил в залив и направил яхту в открытое море. Выстроил путь

по навигации. Поставил судно на автопилот и настроил «ловца» препятствий. Автопилот на яхте дело опасное, особенно, если рядом скалы или другие суда. Аппарат не будет совершать маневр уклонения. Поэтому «ловец» был необходим. Я спокойно мог бросить штурвал.

Шел я к Ните. По пути решал, убивать ее или нет? Не фиг удивляться! Вы же знаете, кто я.

По- хорошему — убить и выкинуть за борт. Свернуть шею, аккуратно, она даже не поймет.

Но, я обошелся без жертв на этой вылазке… Редкий случай. Тут же в памяти всплыли аквамариновые искры, что летали возле меня, когда бежал по гарему. Операция прошла (проходит) слишком гладко! Это дар мамы-тиби? Есть о чем поразмыслить на досуге. Если что, у кошки спрошу! Десятым чувством ощутил, что Ниту убивать не стану. Значит, быть беседе.

— Нита, присядь, — я вошел в кухню-столовую, небольшую.

— Да, господин! Я все купила. Вот! — она села и показала на пакеты с одеждой и коробки с обувью.

— Ты молодец, Нита, — я задумался, потом решившись, продолжил, — Если бы у тебя были деньги и свобода, что бы ты стала делать?

Она посмотрела на меня внимательно. Глазки черные, личико узкое.

— Зачем господину знать? — и вопрос этот навел меня на мысль о том, что мир вообще ничего не знает о том, что происходит вот в их этих головках под черными платками.

Покорные, молчаливые, обреченные…

— Я спросил, отвечай.

— Я бы уехала на край Дарбау. В Суни. Там много оазисов. Купила бы землю и начала выращивать виноград. А дом оградила бы высоким забором. И никто и никогда не смог бы прийти ко мне без приглашения.

— Почему ты продавала себя, Нита?

— Я выросла на улице, чудом сберегла девственность. Много работала. Тяжело. Потом выгнали. Сказали- старая стала. Мне уже двадцать. Дома нет, семьи нет… — и снова взгляд, холодный и дикий.

— Я тоже вырос на улице, Нита. Ни семьи, ни дома… Я понял тебя.

— Господин был беспризорником? — она удивилась и как-то даже ошалела.

— А что, не похоже? — я заулыбался.

— Я думала господин царского рода. Того, что на Севере.

Я не стал ей отвечать. Просто посмотрел на нее своим собственным взглядом и был уверен, что она звериным чувством девочки с улицы, такой же как и я, поймет, что сейчас речь идет о ее жизни и смерти. Поняла.

— Не убивай! — в глаза и злость и мольба.

— Я дам тебе денег. Свидетельство о собственности у тебя на руках. По закону, никто не посмеет на тебя посягнуть. Купишь дом и виноградник от моего имени. Сделки так же, моим именем. Нужна будет свобода, оповестишь. Номер телефона

оставлю. После остановки в Джиру, ты поплывешь сама. Ты же умеешь плавать? Выберешься на берег и езжай в Суни. Если я узнаю, что ты пошла к властям, я тебя найду. Это все.

Теперь осталось ждать ее ответа. Она думала, но недолго.

— Ты — самое лучшее, что случилось со мной за всю мою жизнь. Не предам. В Суни всегда будет дом, где тебя ждут, господин.

Я провел по ней даром. Я не мог не подстраховаться.

— Собери в непромокаемый пакет документы. После Джиру уходишь.

— Я все сделаю, господин, — она встала и поклонилась мне.

Это был старый, ритуальный поклон Дарбау для членов королевских семей.

— Сиди в кухне и не вылезай. Для твоего же блага, тебе лучше ничего не знать.

Снова поклон и она быстро отползла за стойку бара. Правильно, Нита. Поближе к кухне, подальше от господина.

Я пошел к Паке. По дороге думал, что принял верное решение, когда не стал убивать девчонку. Я не люблю случайные жертвы. У меня их было три. Трое. И всех их я помню очень хорошо! Частенько во сне вижу.

Дед один, стал случайно свидетелем встречи двух опасных боевиков. Мой взвод проводил операцию по ликвидации. Все должно было пройти тихо, без огласки… А тут дед. Прятался в пустом ангаре старого, заброшенного аэродрома. Какого ляда его туда занесло, не знаю. Я убил его. Иначе никак. Все заслуги по ликвидации боевиков были приписаны самим бандам боевиков, что стало началом для включения банд в состав регулярной армии. Типа- смыли кровью. Отсюда и режим секретности. Беспределы в той части мира прекратились. Убив деда, я возможно, спас тысячи жизней и не дал детям без родителей стать таким же как и я. Но…дед все равно являлся ко мне во сне… Черт, бородатый!

Потом, одна пара. Муж и жена. Лет по сорок пять. Отряда дистэто нее должно было быть там, где мы были. Нужна была диверсия. Мы закладывали взрывчатку под старые здания на западе Империи. Благодаря взрывам, Имперская армия получила повод для вторжения в одно очень воинственное государство, прервав тем самым мощную подготовку к боевым действиям по отношению к моей стране. Пара «гуляла» по историческим местам. Не знаю, на фига тетке понадобилось снимать все на камеру, а потом еще и орать, что у нас свобода слова! Я убил их обоих. А своего подчиненного, который обязан был проверить местность на предмет нахождения посторонних, вышвырнул с волчьим билетом.

Да, я — убийца. Не бывает военных-ангелов. И я умолчу о том, как я выживал на улицах и в приюте. Но, там я знал, почему и зачем. Чтобы самому не умереть. А вот эти трое….

Нита могла стать четвертой. Расскажи она о Паке, ее бы поймали. И премьеру пришлось бы выдвигать ноту. А это гарантированный вооруженный конфликт. Погибли бы тысячи…

С чего я об этом задумался-то? Баран я! А кошка- гадская. Интересно, все тиби так на мужиков действуют??

В том, что это из-за нее я не сомневался ни грамма!