Пака. Книга сапфировая
Шрифт:
— Спасибо, paloma. Теперь я твой должник. Проси, что угодно, — давай ты попросишь меня о поцелуе или о жаркой ночи?
Она очень загадочно посмотрела на меня. Склонила голову свою смоляную к плечу и начала накручивать длинный, блестящий локон на пальчик.
— Прямо таки все, что угодно? — и голос такой…мурашкообразовательный!
— Сказал же, — а я начал психовать, того и гляди полыхну.
Она придвинула ко мне свою мордашку и выпалила.
— Дай порулить яхтой! И купаться хочу! — и всего-то?
Ну,
— С чего хочешь начать? — я пообещал, значит надо исполнять.
— Купаться! Стива, я очень люблю плавать. Я побегу переодеться, да? — она уже вскочила, ртуть, и все ее очешуенное тело выдало потрясное движение на выход!
Даже юбка ее сарафана тянулась поскорее на волю!
— Беги, кариньо. Пойду, заглушу мотор, — это я уже говорил ее попке.
Как и вчера, она топталась на мостке, ожидая моего разрешения нырнуть в лазурные волны. Очень хотелось зажмуриться и не смотреть на ее тело. Свихнулся, Стива, так и скажи!
Потом ее швырнуло в море и она там резвилась. Я смотрел на все это безобразие (ноги, попку, грудь) и хотел нырнуть вслед за ней. Однако, пересилил свой порыв, повторяя самому себе, что вторую (последнюю) пару шлепок я топить не желаю!
Она, накупавшись до сиреневых соплей, подплыла к мостку и положила на него локти, повисла, болтая в воде ногами. Я, опять таки, вынужден был любоваться этой сверхэротической картинкой с серьезной рожей!
— Выходи уже! Тут очередь, — хаманул я, но она снова не рассердилась, как и утром.
Чудеса!
— Злой ты, Стива, уйду я от тебя, — она цитировала старый мультик, а я, зная, что уйдет, постарался не загрустить.
Ни хрена не вышло, зато морда, моя перестала быть похожей на сахарную вату, и стала нормальной, мужицкой! Надеюсь…
Подошел к гадской тиби и вытянул ее на мосток! Хватит уже издеваться надо мной, Алена!
Лучше бы не тянул… Мокрая, блестящая девчонка, была слишком хороша, чтобы мозги мои не съехали набекрень.
— Что ты пела утром? — я постарался взять себя в руки и, не глазеть на все это чудо.
— Пела? Ааа…, - она хихикнула, — Cancao do mar. Кстати, есть у меня подозрение, что шейхенышу снесло крышу после того, как я спела ее на юбилее отца. Я не говорила тебе, но иногда пою на большой сцене. Дядя Гоша Шуйский хотел, чтобы я стала певицей. Я отказалась. Это слишком обременительно. Точнее, связывает по рукам и ногам обязательствами, контрактами, поездками. Жёстко. Не могу.
У меня свои подозрения, кошка. Мне вот, и без твоих песен крышу сносит. Интересно, если ты мне споешь, я сдохну сразу или чуть погодя?
— Красивая песня, — надо же было что-то сказать ей в ответ, — Видимо, хорошо поешь, если сам Шуйский за тебя взялся.
— Спеть тебе? — и подмигнула!
Все,
Я подошел к тиби, обнял ее за мокрую талию и резко притянул к себе, потом проговорил ей прямо в губы, стараясь не касаться их, ибо чревато.
— А если у меня снесет крышу после твоих серенад, alma mia? Спасать будет некому. Не боишься? — и замер, наблюдая, как синие глаза становятся темнее, губы раскрываются…для поцелуя?
Нет, для ответа…
— Еще не снесло? — провокатор ты, Пака!
Снесло, давно.
Оттолкнул Алену от себя, нагло осмотрел ее всю, с ног до головы, и выдал несусветное.
— Я уже говорил тебе, Пака, ты не в моем вкусе. Не снесло, не бойся. Пой, сколько душе угодно.
Мне срочно нужно окунуться! В море! Тиби, исчезни!
Она расстроилась???!!! Да, нет…показалось, наверно.
Алена ушлепала в каюту, а я (скинув тапки!!!) сбросив одежду, нырнул и уже там, на глубине, от всей души полыхнул даром!
Вынырнул и лег на воду, как звезда. Жарища…
Однако, полегчало и можно пойти к тиби смело, не опасаясь, что попытаюсь ее…короче, неважно.
Я нашел ее в салоне. Она устроила ревизию продуктам и злобно швыряла все, что находила в холодильнике на стол. Под нос себе бубнила что-то обо мне, судя по словам «кочерыжка», «дурной вкус», «дубина слепая».
— Кариньо… — я не успел продолжить.
Она повернулась ко мне и непередаваемо пачеговским жестом, уперла руки в бока. Синие глаза буравили меня злобно и обиженно, одновременно.
Ну и темперамент!
— Стива, радость ты моя, накупался, да?! — начало не предвещало ничего хорошего, — Ты уже определись, alma mio, либо обниматься со мной, либо отталкивать! Не нравлюсь я тебе?! Тогда не подходи ко мне близко! Не смей цапать!
И все время, пока она отчитывала меня, ее ножка, как и у всех женщин Пачего, с высоким подъемом, отстукивала злой ритм! Брови исключительно красивые и черные, сошлись над переносицей. Синие искры из глаз! Румянец по лицу!
Народ, честно, это же тайфун, а не девчонка! Я только успокоился, а она снова меня провоцирует!
— Пака, ты сейчас похожа на престарелую жену. Ворчишь, пилишь, скандалишь. Я прямо как дома у Шоси побывал. Шоси Боскас, приятель мой. Его мама, Виола, бесконечно обожает своего мужа Луку, но днем все время кричит на него. Однако, точно знаю, что по ночам Лука кричит на Виолу. Это же просто фейерверк чувств, кариньо. Я так дорог тебе? — вот хрен знает, какого ответа я ждал, но надеялся, что тиби меня удивит, как обычно.
— Размечтался! Ты же не кричишь на меня по ночам! С чего мне знать, насколько ты мне дорог? — весьма двусмысленный ответ.